У нас на Севере - Николай Васильевич Угловский
— Что ты, разве она пойдет? Видела как-то на улице, так она и не поздоровалась. А я-то тут при чем?
— Конечно, не при чем, да тебя никто и не обвиняет… Ладно, сестра, спасибо за угощение, хочу по городу пройтись, посмотреть, что и как… Может, в парке задержусь, так ты не жди, ложись.
— Клавка-то сама в колхозе, а Женя с бабушкой здесь, — как бы между прочим сказала Паша.
— Чего же она их в деревню не берет?
— Возьмет, как только обживется. Ясно, не станет там одна жить.
— Да, я так и знал, что она этим кончит. Таким, как она, и образование не поможет. Ну, я пошел.
— Зайдешь к ним?
— Не знаю. Вряд ли…
Борис соврал: его обуревало нетерпение посмотреть на сына. Клаву он не рассчитывал застать дома, и это радовало его. Главное — увидеть сына, а потом и с Клавой разговаривать будет легче. Правда, перед ней Борис не испытывал особой неловкости и был уверен, что она не станет ворошить старое, но все-таки встреча с Клавой волновала его. Что ни говори, а она, наверное, переменилась за эти годы. Той, прежней Клавы, Борис не боялся, а этой, новой, еще не знал.
Он зашел в ближайший магазин и купил конфет и плитку шоколаду. Затем свернул с проспекта в переулок, миновал Комсомольский сквер и очутился на тихой, уставленной деревянными одноэтажными домиками улице. Здесь каждый отрезок тротуара и каждый дом были знакомы ему. А вот и длинное, барачного типа, здание с многочисленными окнами и узкими простенками. Во дворе играли ребятишки. Борис издали несколько минут смотрел на них, надеясь узнать среди играющих сына, но потом сообразил, что вряд ли бабка отпустила бы маленького Женю без присмотра. Ведь ему шел всего третий год… Самым трудным для Бориса было пройти мимо окон и не встретиться с теми, кто знал его. До второго крыльца было метров тридцать, не больше, и Борис, нагнув голову, не оглядываясь, почти пробежал это расстояние. В тамбуре он перевел дух, осторожно заглянул в полутемный коридор. Кажется, никого. Налево, в конце коридора, располагалась общая кухня, там какая-то женщина стирала белье, стоя спиной к Борису. Он незаметно прошмыгнул мимо. Наконец-то знакомая дверь. Не дождавшись на свой стук ответа, Борис в нетерпении взялся за ручку и переступил порог.
В комнате никого не было. Но это не смутило Бориса. Теперь, когда посторонние не могли его увидеть, он почувствовал себя гораздо увереннее. Да, это была та самая комната — все осталось в ней так же, как и два с половиной года назад. Стол в простенке, между окнами раздвижная ширма, за которой стояла кровать Клавы, этажерка с книгами, фотографии на стенах. Вот тут висела его карточка в рамке — теперь ее нет. Зато чуть повыше бросался в глаза увеличенный снимок Жени, как видно, недавно сделанный, потому что он сидел за маленьким столиком, чинно опершись подбородком на маленькую ладошку и смотря на мир строго и серьезно, будто взрослый. Сердце Бориса дрогнуло, когда он уловил в лице ребенка что-то свое, отцовское. Но все же больше было в нем материнского, особенно разительно напоминали Клаву глаза и подбородок. Борис долго не мог оторвать взгляда от снимка, потом спохватился: хозяев нет, он должен выйти. Но раз комната не была заперта, значит, бабушка где-то поблизости и скоро придет. В конце концов, он не чужой здесь, имеет право посидеть, пока она явится. Вот было бы здорово, если бы сейчас вбежал сынишка и этак строго спросил: «Вам, дяденька, кого?» Наверное, он на дворе и можно ожидать, что не в меру услужливые соседи сообщат ему, что пришел папа. Не может быть, чтобы Бориса никто не видел, когда он проходил мимо окон.
Дверь открылась, но в комнату вошел не Женя, а Клава. Она стирала на кухне и скорей почувствовала, чем заметила, что кто-то прошел с улицы в коридор. А так как она знала, что бабушки нет, то решила на всякий случай замкнуть комнату на замок. Увидев Бориса, Клава инстинктивно притворила поплотнее дверь и обессиленно прислонилась к косяку. С минуту они молча смотрели друг на друга. Вдруг чьи-то детские голоса раздались в коридоре, и Клава, побледнев, быстро заперла дверь на внутренний крючок. Борис понял этот жест по-своему.
— Здравствуй, Клава. Я не знал, что это ты стирала на кухне. Мне просто повезло, что застал тебя дома.
Он улыбался, протягивая ей руку, но в общем чувствовал себя неуверенно и досадовал, что Клава может заметить это. Она, все так же прислонившись спиной к косяку, принялась вытирать палец за пальцем мокрые руки, но, вспомнив, что сюда в любую минуту может постучаться сын, неприязненно спросила:
— Зачем ты пришел? Что тебе от нас нужно?
Но Борис уже овладел собой. Черт возьми, вот как она разговаривает с ним! Это она-то, боявшаяся слово против сказать! Ну, его не так-то просто сбить с толку. Во всяком случае, можно поговорить спокойно, они же взрослые люди.
— Мне, конечно, ничего от тебя не нужно, — сказал он примиряюще, — но разве я не могу зайти к тебе? Ведь мы столько времени не виделись.
— Вот поэтому-то и незачем было приходить, — приглушенно проговорила Клава, холодно смотря на него. — Помнишь, ты сам ушел отсюда, никто тебя не гнал. И обратно тоже никто не зовет.
— Не будем вспоминать старое, Клава… хотя бы при первой встрече. Расскажи лучше, как живешь, работаешь.
— Как видишь. И живу, и работаю. — Она нетерпеливо пожала плечами, как бы давая понять, что считает его вопрос не относящимся к делу.
— Тебе неприятно, что я пришел?
— Да, неприятно. И потом, мне просто некогда.
— Ах да, стирка. Ты разве редко бываешь дома?
— Редко.
Нет, он положительно не узнавал Клаву. Как она переменилась — и внешне, и душевно. Ничего подобного Борис не замечал в ней раньше. Сейчас он даже в какой-то степени гордился ею. И даже то, что его появление неприятно Клаве, почти не оскорбило Бориса. Он не верил, что она сказала это искренне…
— Ну, расскажи, по крайней мере, как тебе нравится работа? Кстати, ты могла бы попроситься в свой колхоз, все-таки было бы легче.
— Работа как работа. Мне очень нравится. Я ухожу, Борис, вода стынет.
Клава откинула крючок, прислушалась. В коридоре тихо. Наверно, бабушка увела Женю с собой. Но они могли в любой момент вернуться. Клава хотела открыть дверь, но Борис удержал ее.
— Ну, а как Женя? Как бы мне увидеть его?
— Зачем? — вспыхнула
