Сторож брата. Том 2 - Максим Карлович Кантор

— Ах, вы про Жанну? — Бруно Пировалли против обыкновения не сыскал подходящей остроты. — С нашей Сибирской королевой случилась метаморфоза. Во-первых, она действительно вообразила себя француженкой и носительницей республиканского духа. Во-вторых, она уехала с санитарным эшелоном в Донецк.

— Что?

— Поступила на курсы медсестер и уехала в Донецк.

За то время, пока шло собрание, никто не обнаружил тела Миколы Мельниченко. Табор сумел дойти до места, где людей подобрал транспорт, Микола был застрелен, бойцы отряда Оврагова не тронули его тела. Снег запорошил убитого, его каменное лицо, обращенное к небу, затвердело окончательно и было покрыто снежной порошей.

Глава 46. Оврагов и Варфоламеев

— Пять минут, — сказал Оврагов. — Знаю, секунды считаные.

Варфоламеев ответил:

— Времени достаточно. Садись, поговорим. Снарядов не будет.

— Как не будет?

— Ни через час. Ни завтра.

— Тогда…

— Ну-у-у. Сдадим город. Отойдем с потерями. Попадем в окружение. Скорее всего, последнее. Безусловно.

— Снарядов не будет?

— Насколько я знаю. Не будет. Не согласовали.

— Предательство?

— Ну-у-у. Почему. Реальность. Ты только сегодня обратил внимание. Не вчера это началось.

— Ты шутишь, — сказал Оврагов. Его собеседник был невозмутим, и спокойствие Варфоламеева успокаивало. — Ты пошутил. Зачем так шутишь?

— Какие шутки? Ждали боеприпасов. И вы, и мы. Боеприпасов не будет.

— Измена Родине.

— Измена? Родине?

Варфоламеев посмеялся в бороду. Сказал:

— Фронт растянут на полторы тысячи километров. Будут наступать сразу с четырех точек. Или с пяти. Запорожье. Донбасс. Купянск. Харьков. Ударят по Крыму.

— Фрицы, — сказал полковник Оврагов.

— И тактика у них — натовская. Как они говорят. Атака будет по четырем направлениям сразу. Никто не знает, где боеприпасы нужнее.

— Пусть тогда всем дадут боеприпасы. Нельзя? Заводы в России встали? Или мы не в чести? Мы для власти вообще ничего не стоим? Взяли Бахмут. Не удержим. Знаешь, как отдали Херсон.

— Ты постарайся, Оврагов. Удержи.

— Как стараться?

— Тактика не новая, — Варфоламеев говорил о своем, размышлял. — И не натовская, это российская тактика. Времен Второй мировой. Тактика генерала Рокоссовского. В сорок третьем Рокоссовский предложил наступать вразнобой двумя фронтами. Первый и Второй Белорусский. Тогда такое казалось революцией. Да. Тактика Рокоссовского. На мой взгляд. А снарядов у тебя не будет.

— Варфоламеев, скажи мне, — Оврагов спросил, — это саботаж?

— Ну-у-у. Сразу саботаж. Просто не дали снарядов.

— Они нас убивают нарочно? Им интересно смотреть, как долго выдержим?

— Вспомнил забавную фразу. Министр иностранных дел России в разговоре с американским Госсекретарем смешно выразился. «Если вы мне скажете, есть ли у России национальные интересы, я буду благодарен». Так и сказал. Национальные интересы России все еще неизвестны. А господин Козырев давно живет в Майами.

Два мужчины посмотрели друг на друга пристально. Потом Оврагов поглядел на часы. Варфоламеев отметил его взгляд, кивнул полковнику утвердительно.

— Ну да. Минуты, наверное, остались. Примешь удар.

— Приму. Еще какие дашь советы?

— Ну-у-у. Просто рассказываю. Описываю события. Хотя. Нельзя быть в курсе всего. Иное дело, что ситуацию давно не контролируют. По-моему.

— Ты клевещешь на Родину и на нашу армию!

Оврагов говорил со старшим по званию — и с человеком неизмеримо более значительным. Оврагов говорил отрывисто, Варфоламеев отвечал ровным, не аффектированным тоном.

— Полковник, — сказал Варфоламеев, — ты на меня свои эмоции не трать. Ты спросил. Я ответил. А нервничать нам с тобой уже поздно.

Оврагов своим единственным глазом изучал крупного тяжелого человека. Разглядел, что лицо Варфоламеева стало серым. Устал, наверное. Или просто пыль.

— Оврагов, — сказал Варфоламеев тоном еще более спокойным, чем обычно, ласковым тоном. Он говорил со смертником и знал это. — Не трать эмоции. У тебя нет прав на эмоции.

— Верно, — сказал Оврагов. — Извини.

— Ничего. Мы все немного нервничаем.

— Мы проходим как наемники. Воюем, но не регулярные части. Грязную работу нам. Удобно.

— Да. Удобно.

— Ты утверждаешь, что Россию продали?

— Ну-у-у. Какое громкое слово.

— Не продали?

— Продали. Конечно. Давно. Только не Россию. Что такое Россия? Подмосковные вечера, Шаляпин, черемуха? Продавали леса. Руду. Самолеты. Людей. Когда негров в рабство продавали, никто не говорил, что Африку продают. Просто продавали черных людей. Алмазы.

— Все продали?

— Оврагов, ты полковник. Вроде бы. Людьми командуешь. А дурак.

— Научи, если умный.

— Все аэропорты принадлежат олигарху, поместье которого в Тоскане, семья в Лондоне, он сам в Америке. Но наши воздушные пути сообщения функционируют благодаря ему. Ему принадлежит тридцать шесть аэродромов. Весь алюминий принадлежит другому олигарху, все удобрения принадлежат третьему олигарху. Аммиак, никель, сталь, заводы, цеха, фабрики, казармы — все, все, все — принадлежит тем, кому страна Россия не нужна. Как Африка. Россия начала войну, обреченная на поражение. Потому что единого целого нет. И воевать стране нечем. Ты этого не знал? Знал. Не знал Верховный? Знал. И Запад отлично знает.

— Наши противники это понимают?

— Ну-у-у. Не противники. Они партнеры. По торговым сделкам. Бывшие, конечно, партнеры. А может, и теперешние. Я же не знаю.

— Снарядов не будет?

— Оврагов. Фронт посыплется. Весь. Скоро. Это не заговор. Партнерские отношения. Взаимовыгодное сотрудничество. Будет ли переворот? Не знаю. Многие ждут.

— Переворот? У нас? В России?

— Ну-у-у. Не в Китае же.

— И кто к власти придет?

— Желающих много.

— Варфоламеев, ты понимаешь, что будет?

Варфоламеев взял сломанную ветку, нарисовал круг. Внутри круга — другой круг.

— В центре Европы создали гигантский анклав оружия и фанатиков. Небывалый в истории — огромный. Беспрецедентный по скоплению живой силы и оружия. Не Югославия, не Палестина, не Афганистан. В центре Европы десятки миллионов доведенных до исступления людей.

— Мы сами войну начали.

— Я не начинал. Верховный начал. Вроде бы он. А может быть, не он. Говорят, выхода не было. Не проверял. Но то, что Верховный на рожон полез — факт. Или его обманули. Или это общая игра.

— Кто обманул?

— Я не знаю, Оврагов. Представь: даже я всех игроков не знаю. И не знаю, кто на чьей стороне играет. Первая мысль — реванш, верно?

— Это и есть реванш.

— Я же говорю: первая мысль. Помнишь лозунги «Можем повторить!»? Противно было слушать. Зачем повторять? Но сейчас вижу, что Верховный прав: повторяем. И спрашиваю себя: значит, все знали? Всякая война, любая война, не заканчивается, а переходит в новую. Немцы должны были взять реванш. Хохлы должны были взять реванш за своего Бандеру. И берут.

— Значит, все просто. Только снарядов нет.

— Не знаю, просто ли. Знаю только, что возникла