Все началось с развода (СИ) - Томченко Анна
— Альберт готов все подписать, готов дать то, что ты попросишь, мы с ним заключим досудебное соглашение, так что, Аленочка, все хорошо будет.
— Спасибо огромное. — Выдохнула я и едва переставляя ноги, пошла снова в гостевую спальню. Не дошла, открыла дверь супружеской. Смятая простыня, смятое покрывало, осколки, собирала их, руки резала. Но говорила себе и убеждала, что все хорошо, все самое страшное уже закончилось и постельное белье я даже не стала менять, а просто собрала, сложила в мусорный мешок и выставила за порог.
Долго лазила по матрасу, пытаясь выковырять какие-то черепки от лампы.
Осторожно ступала по полу, боясь наткнуться на острие.
И незнакомый номер выдернул меня из этого безумного оцепенения.
— Добрый день, ваш номер указала Ваша подруга на случай связи. Это из роддома.
Я нахмурилась, не понимая, что происходило.
— У нас в документах ваш номер по вызову стоит. Я просто хотела уточнить, что вы могли бы дать нам какие-то контакты родственников, близких вашей подруги, потому что ситуация немножко патовая.
— Это не моя подруга.
Повисла неловкая пауза.
— Просто, понимаете, роды были очень сложными, девочка очень сложная. И роженица, её сегодня перевели в другое отделение, потому что она пыталась задушить младенца. Я поэтому позвонила узнать контакты близких.
57.
Алёна
Я хватанула губами воздух, не понимая, что происходило.
В смысле девочка.
Я, если честно, не сильно была в курсе, кто там должен был родиться.
В смысле, пыталась задушить?
От шока у меня перехватило дыхание, а грудную клетку сдавило стальнымикольцами.
— Я не знаю никаких родственников, — произнесла я заплетающимся языком.
— Но в медкарте ваш номер и другой номер.
— Какой, продиктуйте.
Набор цифр заученный и отлетающий от зубов.
Его номер.
— Звоните туда, это отец ребёнка, а мне не звоните, я её вчера первый раз в жизни видела. Я не знаю, что это за девушка.
— Понимаете, здесь такая ситуация. Мы обязаны вызвать полицию. Такой протокол.
— Не надо мне ничего объяснять. Звоните отцу ребёнка, пусть ищет остальных родственников, если сам не в силах.
Я произнесла это и отключила вызов, какого черта эта идиотка вписала мой номер для связи? Что у неё, матери не было здесь, сестры, подруги? Какая, к чёртовой матери, разница, от кого она уезжала? Неужели она посчитала, что если я вызвала скорую, то притащу ей супчик куриный на следующий день в роддом?
Ничего я такого не собиралась делать.
Не мой грех, не моя ответственность, не моё это все.
Звонок настолько выбил меня из колеи, что я потерянно слонялась по дому.
Гордей приехал
— Мам... У тебя все хорошо, ты бледная, как сама смерть.
— Эта дура родила, — произнесла я и растерянно посмотрела по сторонам, как будто бы обводила слепым взглядом все пространство.
Гордей охнул.
— Она родила и пыталась задушить ребёнка. — Произнесла я дрожащим голосом.
— А ты откуда знаешь? Отец опять звонил? — В голосе прорезалась сталь, такая, которая была у Альберта. Гордей был прав. Он его сын.
— С больницы звонили, она оставила мой номер контактным. Какого черта, почему мне звонят, а не отцу?
— Я не знаю.
— Я сказала, чтобы звонили ему. Он отец ребёнка.
— Мам, иди сюда. — Гордей медленно подошёл сзади и схватил меня за плечи, прижал к себе, уткнулся носом мне в волосы, тяжело задышал, стараясь растереть заледенелую кожу на руках. — Тише, тише, мам, ты все сделала правильно, тебя никто не осудит, тебя все прекрасно понимают. Ты все сделала правильно.
Гордей говорил мягко, медленно. А я могла только приоткрывать рот и хватать губами воздух.
— Почему он не отвечает? Неужели он до сих пор не в курсе? — Спросила я нервно, и Гордей пожал плечами.
Звонила ближе к вечеру Зина.
Опять кружила кругами, пытаясь что-то спросить у меня по поводу отца, но я выдала очевидное.
— Я не собираюсь не искать его, не звонить, не разговаривать с ним, но если ты все-таки так жаждешь общения, дозвонившись до него, не забудь ему сказать, что у него ребёнок родился, и этого ребёнка пыталась идиотка задушить.
Зина охнула в трубку
— Мамочка, мамочка, я не знала. А ты откуда знаешь?
Пришлось заново пересказывать всю историю.
Зина тяжело дышала в трубку, не понимая, что теперь делать.
— Поэтому мне без разницы. Звони ему, заодно скажи о том, что он стал отцом, и пусть забирает своего ребёнка из роддома, а то не доживет никто до этого момента.
Зина начала паниковать, задавать мне уточняющие вопросы, но в этот момент Гордей перехватил трубку.
— Зин, ну ты дура. Или как? — Зарычал он в мобильник. Я вздрогнула, снова услышав холод и сталь в голосе сына.
Я на секунду пришла в себя.
— Тебе русским языком сказали, какие нахрен уточнения нужны, звони отцу, пытайся его вытащить. Откуда, откуда я знаю. Ну, подозреваю, что в запое.
Гордей выпалил это и бросил трубку, посмотрел на меня.
— Слушай, мам, давай не заморачивайся с этой темой, просто иди отдыхай.
Ложись спать и ни о чем не думай, это не твоя проблема, это не твои вопросы, которые стоит решить. Мы же все прекрасно понимаем, что ты к этому не имеешь никакого отношения.
— Да, я не имею к этому никакого отношения.
— И мы же все прекрасно понимаем, что у тебя ничего не дрогнуло в груди, когда ты услышала о том, что она пыталась задушить ребёнка. Это её ребёнок. Если она чокнутая, то это её проблемы.
— Когда я забеременела Зиной, я всем сердцем хотела этого малыша, и мне было абсолютно наплевать как будет развиваться дальнейший брак с твоим отцом, когда я забеременела тобой, я уж тем более и подавно не ходила, и не переживала, а что будет, если я ещё раз рожу девочку. Она приехала ко мне, она уже была не в себе, она уже, по-моему, была на границе сумасшествия, потому что, когда у неё начались схватки, она убеждала меня, что она сейчас не родит, у неё будет время И ничего удивительного, что так ситуация развернулась.
Я сама говорила, это голос дрожал настолько сильно, что контролировать его было болезненно сложно. Мне казалось, будто бы каждым словом я подписывала приговор себе, Альберту и так далее.
И да, я была зла на него, если он знал, что у него чокнутая баба, какого черта он непонятно, как и где таскается, что очередной загул или, может быть, свалил с новой девкой куда-то? Если у него чокнутая баба, он должен был брать на себя ответственность за эту беременность. И не надо даже формально на меня что-либо перекладывать, и этот звонок.
Да, он выбил меня из колеи, выбил настолько, что я до отчаяния хотела набрать бывшего мужа и орать на него, так как никогда не кричала за всю свою жизнь, я хотела обвинять его во всем: в безалаберности, в глупости, в том, что он не может проконтролировать всего лишь одну чокнутую бабу, не семью даже, а просто бабу.
И поэтому к вечеру я поняла, что уснуть самостоятельно не смогу.
Накрученная вот этой всей темой, я понимала, что у меня сердце долбило с частотой метронома.
Не могла я успокоиться самостоятельно, поэтому я пила снотворное и спала так крепко, как не спала за последние, наверное, полгода никогда.
Я даже не поняла рано утром, что телефон по кругу вибрирует и звонит. Я не могла осознать того, что мне нужно проснуться, и только когда Гордей зашёл в мою спальню, я потихоньку стала приходить в себя.
Сын перехватил мобильник, сел на край кровати и принял вызов.
— Да, Зин, Зин, ну ты дура, — снова зарычал на неё сын, — господи, Зина, дай трубку Дане, дай Даниле трубку. Да, да, кому звонил? Хорошо. Хорошо, все, давай -держи в курсе. Да, да, все понятно.
Гордей бросил последнее нервно и отрывисто, а потом перевёл на меня взгляд.
— Что случилось, — со сна хриплым голосом уточнила я. И потёрла глаза.
— Телефон у отца недоступен. Зина, до него по факту он не может дозвониться второй день. Данил позвонил знакомым ментам, объявляют в розыск.
