Все началось с развода (СИ) - Томченко Анна

Все началось с развода.

Анна Томченко

1.

Тогда.

— Элла беременна... — в тишине большого дома прозвенел голос мужа.

Привет, я Алена.

Мне сорок пять. В этом году у меня с самым лучшим мужем Альбертом серебряная свадьба.

У нас двое детей, Зина, ей двадцать четыре. Она вышла замуж в девятнадцать и поэтому у меня сейчас есть чудесный внук Митя. И младший сын — Гордей. Еще студент, но уже работает с отцом.

У меня была образцово показательная семья.

Была...

До сегодняшнего дня, пока муж не вернулся из командировки.

Альберт владелец региональной компании по добыче руды. И у него всегда были командировки. Но я не думала, что из одной из них он привезет такое...

Я увидела машину мужа, которая въехала на территорию участка и выбежав из оранжереи направилась к дому, где в прихожей меня ждала корзина с молочными фрезиями.

А мужа не было.

Он стоял в зале возле секретера и медленно тянул напиток из толстостенного, бокала.

— Элла беременна... — словно подумав, что я не расслышала, произнес Альберт и со стуком поставил бокал на полку.

От звука у меня из ослабевших пальцев вырвалась корзина с цветами и, громко ухнув об пол, зашаталась.

Тонкие стебли с пышными соцветиями не выдержали и склонились.

— Я рада тебя видеть... — прошептала я, не понимая кто такая Элла и при чем тут ее беременность.

На уровне подсознания, что-то инстинктивное качнулось внутри и заставило меня притормозить, не броситься с объятиями к мужу, а именно затормозить, врастая ногами в пол.

Последние три года я не работала в прямом смысле. До этого я была одним из сотрудников мужа, поэтому можно сказать мы поднимали компанию вместе, но после рождения внука Альберт пришел к выводу, что меня сильно не хватает семье и поднял вопрос о том, чтобы я стала домохозяйкой.

И я стала. Завезла себе блог про садоводство, загородную жизнь и десерты.

Прибыли от него в размерах компании мужа было совсем чуток, но я себя успокаивала, что не сижу на одном месте ровно. И когда муж вернулся из командировки я в оранжерее записывала очередной выпуск про подготовку к сезону, поэтому и платье на мне было наверно больше сценическое.

— О чем ты? — спросила я, смутно ощущая беспокойство внутри.

— Элла беременна... — снова повторил эту фразу муж, а потом развернувшись ко мне продолжил. — И я разрешу ей родить.

Сознание сделало кульбит и вынудило меня шагнуть в сторону винтажного дивана.

Я впилась пальцами в кожаную спинку Честера и услыхала скрип.

— Яне понимаю... — принесла я, глядя на мужа глазами полными паники. — Какая Элла? Почему вернувшись из командировки ты говоришь мне об этом?

Альберт вскинул брови и медленно расстегнул манжеты рубашки, оголяя сильные жилистые запястья.

Для своего возраста муж был не сладким женушкиным пекинесом, а матерым и сильным волком, шрамы которого только украшали. Хищный блеск в глазах, вольность в повадках, цинизм.

От Альберта всегда веяло яркой мужественностью. Ее можно было просчитать и в том, как он поднимал подбородок глядя сверху вниз на собеседника и в развороте плеч, в осанке. Он был настолько привлекательным, что мое сердце до сих пор билось тройными рывками, когда супруг выходя из душа в одном полотенце, напрягал спину, по которой можно было проводить пальцами, чтобы прощупать все изгибы мышц.

Как древнегреческая статуя Ареса.

— Потому что дальше затягивать не имеет смысла... — произнес муж и шагнул к креслу. Закинул ноги на пуф, а руки заложил за голову, показывая, как натянулась рубашка на груди.

Я словно фарфоровая кукла сделала неуверенный шаг в сторону, стараясь обойти диван.

— Элла... — голос стал тихим. Мне неподвластна была сейчас его громкость. —Твоя любовница?

Страшное предположение, которое выморозило мне сердце, прозвучало.

И слова словно бы упали в глубокий колодец, из которого по стенам тут же прилетело эхо: «ца-ца-ца...».

Я зажмурила глаза, прогоняя пошлые грязные картинки того, что мой муж поступил так.

— Ну Аленушка... — улыбнулся коварно Альберт... — Такие слова некрасивые. Ты же не маленькая девочка...

Альберт прищурился и потер указательным пальцем подбородок. А я уже не понимала реальность это или я подскользнулась и ударилась головой в оранжерее.

— Любовница, наверно, все же ты в контексте любая... — Альберт тяжело вздохнул и уперев ладони в подлокотники оттолкнулся от кресла. — А вот там любимая женщина...

— Ты в плохом настроении, да? — тихо уточнила я, стараясь хоть на что-нибудь свалить этот разговор, но глядя в наполненные холодом глаза мужа я понимала, что это всего лишь глупая уловка.

— Я в самом лучшем настроении, Аленушка, — качнулся вперед Альберт и вынудил посмотреть ему в глаза. — Я почти четверть века, согласись, был хорошим мужем. Я построил дом, в котором одиноко теперь нам вдвоем. Я вырастил детей.

Я, твою мать, даже эти австралийские ели своими руками сажал, понимаешь?

Я смотрела в глаза Альберту, а у самой дрожали губы.

— Я столько лет был хорошим мужем, отцом, зятем, — Альберт тяжело выдохнул и покачал головой. — А теперь я хочу побыть счастливым человеком.

Только не со мной, а с ней...

2.

Тогда

— Понимаешь, Алёна, у нас с тобой все было не хорошо, плохо, дерьмово. Какая кому разница? — Голос у Альберта не дрожал. Он был ровным, сильным, звучал и эхом разносился по всем уголкам дома, а я стояла растерянная, разбитая, и понимала, что меня даже ноги перестали держать.

Мне хотелось вцепиться в его рубашку, чтобы хоть немного продержаться в вертикальном состоянии.

— И вот ты знаешь, я вдруг понял, что я не хочу больше, Ален, с тобой, не хочу больше.

А я хотела с ним навсегда.

С ним, единственным, через боль, через потери, через все то, что мы с ним прошли, чтобы в старости, вдвоём, вместе, под высокими соснами, между которых будет висеть беседка, с толпой внуков. Я все это хотела, а сейчас выяснилось, что у него есть любовница — раз.

И она беременна — два.

И три — он не просил прощения...

Он уходил.

А я так хотела ему всю жизнь, до конца, доверять.

— Почему? — Спросила я, и голос завибрировал, а руки автоматически схватились за его рубашку, колени подогнулись, и Альберт, вместо того чтобы поддержать меня, перехватил запястье, сделал шаг назад, посмотрел свысока, как я опускаюсь, на колени и обнимаю себя за плечи.

— Ален, какая разница почему. Какая разница? Сам факт, все пришло к концу. Я не вижу смысла что-либо затягивать. Ну, хочешь, чтобы я был джентльменом? Ну окей, давай мы сейчас отмотаем эту историю назад и создадим такую ситуацию, что я тебе этого не говорил. По-джентльменски не бросать жену после четверти века брака? По-джентльменски! Только тебе от этого легче будет ощущать, что я прихожу к тебе, как на каторгу, раздражаюсь, психую, потому что я не с ней? Нет, тебе не легче от этого будет.

— Нет, ты не понимаешь, — тихо прошептала я, не зная, как объяснить Альберту, что мне было важно понять, почему...

Я же ничего плохого не сделала, я не была женой, которая пилит, ноет, страдает или ещё что-то.

— Да, все, я прекрасно понимаю. Тебе важны причины. Ну, у таких моментов не существует причин. Как тебе объяснить, что вчера я любил тебя, сегодня люблю её.

У таких ситуаций не бывает какого-то логического обоснования. Зачем ты требуешь логики и математики от того момента, где правят чувства? Ну, не люблю, понимаешь? Ну, не люблю.

И он наклонился, схватил меня за плечи, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

— Ну, не люблю, Ален, Аленушка, не люблю.

— А её, когда полюбил? Когда она влезла в нашу семью или, когда сказала, что беременна?