Все началось с развода (СИ) - Томченко Анна
Время было ещё не настолько позднее, чтобы он открылся, но я все-таки зайдя внутрь сел возле барной стойки и попросил текилу. Один шот за другим летели внутрь.
Анестезия работала.
Скоро начали подбираться люди, звенела музыка, в баре заиграли разноцветные огни, я понял, что меня ведёт, голова плывёт. И снова звонки от Эллы. Один за одним.
И я даже их не мог игнорировать. Потому что просто хотелось разбить телефон.
Но потом вдруг на экране высветилось имя жены.
Я поспешно схватил мобильник, зажал второе ухо ладонью, чтобы слышать Алёну, чтобы знать, что она мне скажет, а в трубке висела тишина.
— Элла родила, — произнесла хрипло и тяжело Алёна, и я ощутил, как у меня сердце бухнуло куда-то в низ живота:
Я приоткрыл рот, выдыхая алкогольный воздух из себя.
И услышал тихий всхлип.
Я только успел набраться мужества сказать Алене ‚ что это ничего не значит, как вдруг в трубке прозвучал мужской голос:
— Ален, я рубашку скинул там. Жду когда ты снимешь платье.
54.
Альберт
Я хотел ещё что-то сказать, но на части разорвало от неизбежности.
А на губах был привкус её кожи.
Хотел орать так, чтобы меня было слышно не только в прихожей, но и по всему дому, а потом очнулся.
Вокруг музыка долбила, била по ушам.
Она там с другим.
Навсегда моя и безумно чужая.
Я первым положил трубку.
Показалось, как будто бы песок в глазах. Ощутилось, как будто бы сердце на барной стойке.
Я рубашку скинул. Ты когда платье снимешь?
Всего лишь несколько слов, которые картечью пробили мне грудь.
Я потянулся, убрал мобильник за пазуху в карман.
— Эй, парень. — Хрипло произнёс я, толкая бокал по стойке, — повтори.
Он повторял до тех пор пока музыка не зазвенела в ушах, пока не стало абсолютно пьяно и хмельно, и на танцполе я, запрокинув голову орал и танцевал.
И какие-то девчонки вокруг крутились.
— Ну ты отжигаешь. Слушай, тебе сколько лет? Ты, блин, прям вообще огонь, —смеялась блондинка, прыгая рядом со мной на стул.
— Да какая, к чертям, разница? Я же не спрашиваю, сколько тебе лет. — Смеясь, отвечал я.
— А ты че такой весёлый? — В ответ долетало до меня от блондинки.
— Батей стал.
— Ого, блин, давай выпьем!
— В третий раз, — крикнул я, стараясь переорать музыку, девчонка захлопала в ладошки, подтянулись две её подружки, которые тут же сразу оказались в теме—Батей стал, батей стал, прикиньте. В третий раз, — хрипло сказал я, ощущая, что в груди давно не колотилось сердце.
Смеялся, веселился, хлестал бокал за один за одним.
— Любовница родила. — Наконец-то, признался во всеуслышание, девчонки напряглись, но я махнул рукой.
Дерьмово, настолько дерьмово, что за бушующим огнём, за танцами, за алкоголем я прятал себя настоящего, того, кто загибался в темнице собственных грехов. У которого на руках висели кандалы.
Кандалами этими были ребёнок, рождённый сегодня.
Орать хотелось, срывая голос, снова врывался на танцпол, понимал, что в моём возрасте уже нельзя, нельзя так отчаянно веселиться, нельзя так отчаянно дуреть, а на самом деле я ведь просто сходил с ума.
А на самом деле я ведь просто не знал, что теперь делать.
Она же.
Она же была моей самой верной. Самой честной.
С именем её засыпал, с именем её просыпался.
А теперь она чужая.
И прав нет у меня приблизиться, и сил у меня нет для того, чтобы хоть на секунду снова прикоснуться к ней.
— ЭЙ, Альберт, — снова крикнула блондинка, — идём, идём, идём, здесь ещё есть алкоголь был.
— Еще алкоголь, да?
Я уже не помнил себя, просто словно бы в бреду бился о скалы:
Кричал что-то пьяный, смеялся, хотя внутри себя орал, орал, срывая голос, разрывая грудь.
Я не знал, что делать.
Я не знал, почему так произошло.
В какой момент мне показалось, будто бы есть что-то важнее Алёны, в какой момент мне показалось, будто бы я важнее Алёны.
И алкоголь уже не лез, поэтому ворвавшись в туалет, я блевал. Ощущал запах каких-то цветочных духов.
А потом снова выходил к бару.
И давился спиртным.
Музыка долбила в ушах.
До встречи на танцполе, и алкоголь был в кока-коле, а на самом деле у меня в крови.
Не представлял, что буду делать.
Нахрен вообще что-то делать?
Помереть-то проще, уйти один раз и навсегда.
И, вылетев из бара, махнув рукой, я прыгнул в машину, завелся…
Колесил по ночным улицам. Блондинка сидела на пассажирском, подпевала какой-то клубный мотив, танцевала на сиденье и поздравляла с рождением, твою мать, ребенка.
Ребенка, которого я никогда не хотел, ребёнка, которого, вероятно, я никогда не увижу, и тапка была в пол. На спидометре бились цифры.
Сколько мне лет?
Когда я умудрился оказаться настолько глупым, ограниченным.
Когда я вдруг посчитал, что мне кто-то важнее Алёны.
Я бросил машину где-то на набережной, побрел, пританцовывая по ночной дороге.
Двигался вперёд.
Летний ветер бил в грудь, в которой не было сердца, размахивал руками.
Хотелось нафиг все отыграть обратно, хотелось вернуться в тот самый день, когда мне вдруг показалось, что я прав. А мужик вообще никогда не может быть прав. Нас не под это затачивали.
— ЭЙ, эй, с дороги уйди. — Кто-то прокричал мне, но я только махнул рукой.
В голове билась мысль, тупая , обречённая такая, что наверное, она была бы самым страшным моим грехом.
— Эй, папаша, иди сюда, дай прикурить. — С укромного угла поворота набережной проорали мне, а я взмахнул рукой в нецензурном жесте. — Эй, папаша, — снова окрики и топот ног.
И дёрнули за плечо больно.
НО я не почувствовал, отмахнулся и как-то совсем так внезапно ощутил, что в затылок влетело стекло с тяжестью кирпича.
Я лежал на темной дороге, невидящими глазами смотрел в звёздное небо.
55.
Алёна
— Макс, — тихо произнесла я и, обойдя стол, все-таки взяла свою кружку с чаем, пригубила. — Макс, знаешь, в чем все дело? Мне абсолютно плевать на то, сколько раз ты посмотрел на мою задницу. А ещё мне точно также равнодушно на то, что ты пытаешься мне сейчас донести, потому что у меня была молодость, у меня была прекрасная жизнь, у меня был самый чудесный мужчина.
И при этих словах Макса перекосило.
На его аристократичном, породистом лице проступила гримаса отвращения, и я качнула головой, усмехнулась.
— С этим мужчиной у меня двое детей. Одна из них родила мне чудесного внука, и мне по кайфу. В моей картине мира не существует тебя, в моей картине мира сейчас существует Митя, Зина, Гордей, временами Даня. Временами мой блог, соседи, покупки. Отпуска на море, диснейленд. Ты ошибся. Мне не нужен не секс на одну ночь. Мне не нужны отношения. Мне не нужен мужчина, потому что я все это уже проходила и такой целой, как сейчас, я себя ещё ни разу не чувствовала. Такой безболезненно честной я ни разу не была и не хочу подстраиваться под мужчину, несмотря на то, что мой контракт кончился. Наличие кого бы то ни было рядом все равно вынудит снова играть по старым правилам, а я не могу, я слишком устала.
Макс опустил лицо и усмехнулся.
— Я всегда могу разогнать твою усталость.
— Максим, ты мыслишь другими вещами. Тебе кажется, что все сошлось на сексе, но на самом деле все сошлось немножко на другом. С тобой мне переспать, это примерно тоже самое, что с сыном. Я не знаю, что за эдипов комплекс ты пытаешься со мной закрыть, но у меня никаких комплексов нету.
— Я намного старше твоего сына.
— Да, ещё ты намного старше моего зятя, но это не говорит о том, что я должна по щелчку пальцев прыгать за тобой в постель. Потому что, не будь ты крёстным моего внука, не будь ты другом моего зятя, возможно, все это было не так остро.
возможно, тот самый контракт с обществом, который у меня давно порван не пугал мелким шрифтом.
