Все началось с развода (СИ) - Томченко Анна
— Ну так и ты люби себя, люби себя и таких же, как ты, — произнесла я и дошла дойдя до края стола, развернулась спиной, стала приближаться к террасной двери.
А Макс наступал, словно хищник, шаг за шагом, все ближе и ближе. Но Макс покачал головой.
— Знаешь что? Фигня в том, что мне не нужна такая, как я. Мне не нужно, чтобы каждый раз я парился то ли я сказал, то ли я сделал, те ли цветы я подарил.
— Ты все равно паришься из-за моих цветов: то ромашки, то гладиолусы.
— Так потому что я знаю, что для тебя они имеют другой смысл. А для моей ровесницы они будут иметь такой смысл: он подарил мне сто роз интересно, сколько бабла он за них отвалил. А тебе плевать, тебе наплевать на то, сколько бабла я отвалил за ромашки, гладиолусы и так далее, тебе важен сам факт, что это были ромашки. И тебе будет абсолютно наплевать даже на то, что я сейчас приехал, стою весь такой красивый, торгую собой, а ты даже не прицениваешься!
Тебе равнодушно, ты вышла из этого безумного рынка потребления и продажи. Ты свободна. Возраст это свобода, это не лишняя циферка в паспорте. Это незабытый приём у кардиолога. Возраст это свобода. Ты свободна делать все, что захочешь.
Ты свободна смеяться так громко, как ты захочешь. Ты свободна вставать во столько, во сколько хочешь. Ты даже свободна забить на ту самую пробежку.
Потому что прекрасно знаешь, что, когда приедет твой Митенька, ты все равно с ним набегаешь недельную норму А самое крутое, что ты свободна от вечной борьбы за мужика! Тебе плевать по факту, что про тебя подумает мужчина. Просто по факту он у тебя есть. Без разницы, муж, любовник или ещё кто-то и ты, прожившая какой-то трындец в личной жизни, какое-то разочарование, измену, предательство, скандалы со взрослыми детьми, проблемы с маленькими внуками ты свободна, тебе не будет дела до того, кто мне пишет по ночам, потому что ты знаешь, что ты это делаешь для себя, а не для меня. Так вот, я хочу, чтобы ты сделала это для себя Ален, мне реально очень скучно в товарно-рыночных отношениях с ровесницами, я реально задрался ходить и танцевать на углях. А после сорока женщина цветёт, а после сорока женщина сладкая, она прекрасно знает, чего она хочет Она не постесняется сказать мне разверни свою ладонь иначе. Потри вот здесь. Яне буду, как черт пойми кто мотаться, ощупывать, как слепой котёнок то грудь, то живот Вот, потому что ты скажешь, что тебе нравится вот так. И в твоей спёртой сексуальности кайфа намного больше, чем в расфуфыренной моей ровеснице. В твоей сексуальности свободы больше. Тебе плевать на то, кто тебе напишет на мобильник, и ты явно, если будешь интересоваться мужчиной у столика напротив, никогда не переведёшь взгляд на свой мобильник. Просто потому, что ты свободна в этом выборе, ты свободна выбрать мужчину. Так с чего ты решила, что я сейчас должен взять и уехать? Я не хочу уезжать. Я хочу быть честным. Свободным. С тобой.
53.
Альберт
Я сидел, смотрел на письмо от Петра Викторовича и понимал, что Алёна сделала свой выбор.
Она все-таки не была той женщиной, которая впустую что-то говорит. Она подвела черту.
В голове затрещало от скопища мыслей и вообще всего того, что навалилось, я поднял трубку и набрал юриста жены.
— Здравствуй, здравствуй, Альберт, — протянул ласково Пётр Викторович.
— Добрый день, — хрипло отозвался я и понял, что голос у меня дрогнул.
— Я так понимаю, ты по поводу искового.
— Да не то чтобы даже по поводу искового, — тяжело признался я. Повертел в голове мысли.
Я понимаю, что да, мне пофиг на исковое. Вот честное слово, мне настолько пофиг, что это не вызвало какого-то возмущения, противоречия или ещё что-то. Потому что я ничего не жалел для Алёны. Просто другой вопрос, что нужно ли ей, это мне было намного спокойнее и проще, что у неё было оговорённое содержание, которое не предполагало того, что ей из-за этого придётся как-то напрягаться.
— Ну а о чем тогда, Альберт? Что хочешь узнать?
— Вообще это необходимое мероприятие?
— Ну, глядя по тому, что У Алёны терпение дошло до крайней точки, то думаю, что да, в конце концов, Альберт, вы же взрослые люди, должны понимать, что брак развалился, но при этом вы все равно контактируете именно из-за финансов. То есть ты определил по брачному договору содержание и так далее. Но это же не то, что по закону, понимаешь? А законодательно закрепленный акт это все-таки другая сила.
— Нет, я не про это, — напрягся я и мотнул головой. — Я к тому-то, что мне было действительно проще, когда есть простое содержание, потому что не надо было заморачиваться с компанией и так далее.
— НУ Алёна же с тобой столько времени работала. Неужели ты считаешь, что она что-то может не понять? В конце концов, ты просто можешь купить часть её доли либо останешься управляющим её долей, при этом у неё будут выплаты непосредственно с дохода компании.
Я покачал головой.
Все это было для меня сложно.
Все это было для меня как-то непонятно, но это не означало, что я не готов на этот шаг.
— А как она?
— А почему ты у меня это спрашиваешь?— Пётр Викторович хмыкнул и повисла пауза.
— Мне просто важно знать, как она.
— Мне кажется, если бы у неё все было хорошо, она бы не стала идти на этот последний крайний шаг. Ты же понимаешь это?
Я прекрасно понимал это, а ещё понимал, что сам довёл до этого ситуацию и Алене нужно чувство безопасности.
И не рядом со мной.
— Хорошо, я вас услышал. Давайте назначим встречу, кода мы сможем поговорить. Подготовьте все, что Алёна хочет, если это не вызовет никаких противоречий в отношении работы компании, то мы сразу сможем все досудебно подписать.
— Хорошо, мальчик мой, хорошо, — произнёс Пётр Викторович, и тут же отключился.
Телефон завибрировал, номер Эллы висел в неотвеченных, и я скрежетал зубами.
Все было настолько паскудно, насколько это может быть в разводе, я понимал, что моя импульсивная натура, которая взбеленилась и пошла искать чего-то лучшего на самом деле сотворила лютую глупость. Лучшее всегда было у меня в руках, но я этого не знал. Мне казалось, что, уходя и бросая в Алёну злые слова о том, что у меня там любимая женщина, я отчасти верил в себя, но по факту.
По факту оказалось, что я просто обманывал себя
Любимая женщина осталась у меня в разводе.
У любимой женщины не самый простой характер и уж точно не самая милая атмосфера, когда она недовольна.
Я медленно встал с кресла и прошёлся до двери. Покачивало, голова звенела Выглянул наружу, секретарша подняла на меня напуганные глаза.
— Все утрясла? — Спросил я хрипло, и она поспешно кивнула.
Я цокнул языком.
Вернувшись в кабинет, я собрал вещи, побросал мобильник в сумку и отправился на выход.
— А что же мне говорить? А если будут срочные вопросы?
— Придумай что-нибудь. На крайний случай всем рассказывай, что я помер. —Бросил я, выходя из приёмной, и двинулся по этажу.
Снова было чувство того, что хотелось выпить, я понимал, что я просто глушу эмоциональную боль алкоголем, такая своеобразная терапия, которая как анестезия, только так становится легче.
Когда я вышел и сел в машину, понял, что даже до дома доехать не могу, опять будут эти стены и ещё упаси боже, Элла, припрётся, а мне это нафиг не усралось, и снова она звонила, что-то от меня хотела, а я не желал даже разговаривать с ней.
Меня вымораживала эта ситуация.
Я не хотел этого ребенка, я видят боги, не хотел этого ребёнка. От Аленки хотел бы, а сейчас нет, и это дерьмово. Потому что, что дальше делать? Я не представлял.
Да, вероятнее всего, надо будет как-то решать эту ситуацию ‚ разговаривать со знакомыми, либо все-таки договариваться с Эллой. Но если это мой ребёнок, то я не хотел бы, чтобы он с ней рос. Чему она его научит? Да ничему, потому что у самой мозгов нет.
Я колесил по городу, не зная, куда приткнуться, а потом остановился напротив какого-то бара.
