Хозяйка заброшенной академии драконов - Касия Рин
Я не Алисия из приюта. Не Анита, потерявшая всё, что так ценила. Я леди Клайд. Хозяйка академии Миоран.
Где-то вдали, за мощными стенами, слышен нарастающий гул. Голоса, смех, ржание лошадей, скрип колес. Они едут. Они уже здесь.
Я киваю привратнику. Он, напрягшись, берется за массивные железные засовы. С глухим скрежетом, разносящимся эхом по всему парадному холлу, тяжелые створки начинают медленно расходиться.
Свет утреннего солнца врывается внутрь, слепя меня. И за этим светом уже находятся они.
Десятки молодых лиц, замерших на каменной лестнице. Юноши и девушки в дорожных плащах поверх мантий, с чемоданами и футлярами для жезлов. Их глаза широкие, полные ожидания, любопытства, страха и восторга устремлены на меня. На нас.
На мгновение меня парализует. Этот взгляд тяжелее любого взгляда аристократов в «Серебряном Фениксе». Это взгляд будущего, которое я держу на своих плечах.
И тут сбоку, чуть позади меня, раздается низкий, спокойный голос, который слышу только я.
— Дыши, — говорит Кэрон.
Его взгляд скользит по прибывшим студентам, оценивающий, но без привычной суровости. Он стоит здесь, как скала. Как неоспоримая часть этого места. Его присутствие словно молчаливое подтверждение того, что все это реально. Что они приехали не на пепелище скандала, а в действующую академию.
Я делаю выдох. И шагаю вперед, навстречу солнцу и десяткам пар глаз.
— Добро пожаловать, — мой голос звучит громче и увереннее, чем я ожидала, разносясь над замершей толпой, — в Академию Миоран! Дом, где магия обретает форму, а знания становятся силой!
День превращается в оглушительный, прекрасный, сумасшедший водоворот. Холл наполняется гулом голосов, смехом, возгласами удивления.
Слуги разносят освежающие напитки и маленькие пирожные с магией внутри, которые тают во рту, даря заряд бодрости. Лиана и другие горничные провожают студентов в их комнаты, отвечают на миллион вопросов.
Я всюду. Точнее, я пытаюсь быть всюду. Объясняю дорогу до библиотеки, помогаю отыскать потерявшийся чемодан, улыбаюсь растерянным первокурсникам и киваю с видом знатока их гордым родителям, которые наконец-то решились приехать.
И всюду я чувствую его. Кэрона. Он эпицентр порядка в этом хаосе.
Вот он коротко и ясно объясняет что-то группе старшекурсников переведённых из других академий, и они слушают его, затаив дыхание, с благоговением.
Вот он незаметным жестом останавливает слугу, который вот-вот уронит тяжелый сундук, и помогает ему его поднять.
Вот он отвечает на вопрос маркиза Ларосского, прибывшего лично проводить своего сына, и в его осанке непринужденное достоинство, а не надменность.
Он стержень. Тот невидимый каркас, на котором держится весь этот день. И его спокойная уверность передается и мне. Когда я чувствую, что вот-вот сорвусь от нахлынувших дел, я просто ищу его взгляд в толпе. И он всегда там. Встречается со мной. И кивает. Почти незаметно.
И у меня появляется ощущение, что я справляюсь.
К вечеру первый хаос постепенно стихает. Студенты расходятся по своим комнатам, оглушенные впечатлениями, или собираются маленькими группами в общих гостиных, робко знакомясь. В воздухе пахнет ужином, доносящимся из столовой, и запахом свежего пергамента.
Я остаюсь одна в опустевшем главном холле. Прислоняюсь к холодной каменной стене и закрываю глаза. Тело ноет от усталости, но внутри разливается странное, светлое чувство.
У меня получилось. Мы справились. Академия жива. В ней кипит жизнь. Она дышит.
Слышу шаги. Медленные, тяжелые. Знакомые. Открываю глаза. Кэрон подходит ко мне. Его мантия слегка помята, волосы выбились из привычной строгости, но взгляд все так же ясен.
— Ну? — говорит он. — Каково это быть хозяйкой проснувшегося дракона?
Я смотрю на него, и улыбка сама расплывается по моему лицу, широкая и немножко уставшая.
— Это… громко. И потрясающе.
— Еще не вечер, — он хмыкает, но в его глазах теплится одобрение. — Завтра начнутся настоящие занятия. Тогда и посмотрим.
Он обводит взглядом холл, залитый мягким светом магических светильников. Пустой, но уже наполненный отголосками голосов, обещанием будущего.
— Они приехали, — говорю я, все еще не веря до конца.
— Они приехали, — подтверждает он. — Несмотря ни на что. — Кэрон поворачивается ко мне, и его выражение становится серьезнее, глубже. — Ты выстояла, Алисия. Ты заслужила это. Каждый камень в этих стенах теперь знает твое имя.
И тогда он говорит. Тихо, так, чтобы никто, кроме меня, не услышал.
— Насчет того разговора о клятве. Все готово. Ритуал можно провести, когда будешь готова. Я жду.
Глава 46
Несколько дней спустя.
Вечером, когда за окном моих покоев уже вовсю пылает закат, окрашивая стены в багрянец, раздается тихий стук в дверь. И я знаю. Сердце делает в груди один тяжелый, гулкий удар, отзываясь на что-то, чего еще нет, но уже близко.
— Войдите.
Дверь открывается. В проеме стоит Кэрон. Он не в повседневной одежде и не в официальных герцогских регалиях. На нем простой темный камзол без единого украшения, и в этом есть какая-то особенная, почти священная простота. Его глаза в полумраке коридора горят внутренним огнем.
— Идем, — говорит он просто. Потому что мы уже всё обсудили. И потому что мы оба этого хотим. Все драконы королевства почувствуют то, что мы установим связь. Кэрон потратил столько времени, чтобы предупредить каждого.
Я киваю, сглатывая внезапно подступивший к горлу ком. Выхожу к нему. Мы идем по пустынным вечерним коридорам молча. Наши шаги отдаются эхом в тишине.
Академия замерла, притихшая после первой учебной недели, насыщенная новыми голосами и энергией, но сейчас она кажется лишь декорацией к тому, что происходит между нами.
Мы поднимаемся по узкой, крутой винтовой лестнице, которую я никогда раньше не замечала, на самую высокую смотровую площадку главной башни. Отсюда виден весь Миоран, уснувшие сады, темнеющий лес и бескрайнее звездное небо над головой. Воздух холодный, чистый, обжигающий легкие.
Посередине каменного пола выложен круг из приглушенно светящихся голубых кристаллов. Никаких сложных чертежей, никаких алтарей. Только круг, небо и мы.
Кэрон останавливается на краю круга и поворачивается ко мне.
— Здесь, над всем, что мы защищаем. Под всем, что нас судит, — его голос тих, но разносится в звенящей тишине. — Ничего лишнего. Только слово и воля. Моя. Твоя. — Он протягивает мне руку ладонью вверх.
Я кладу свою руку в его и пальцы смыкаются вокруг моих, крепко, почти больно. Его кожа горячая, как будто под ней течет не кровь, а расплавленный металл.
— Закрой глаза, — говорит
