Хозяйка заброшенной академии драконов - Касия Рин
Я закрываю. Мир проваливается во тьму. Остается только холод камня под ногами, свист ветра в ушах и жар его руки.
Он начинает говорить. Его голос меняется. В нем появляются низкие, вибрирующие нотки, звучащие на грани слышимого. Это не язык людей. Это древняя, гортанная, полная силы речь драконов.
Я не понимаю смысла, но чувствую его. В моей груди что-то сжимается в ответ, отзывается на этот зов. Моя собственная магия, тихая и послушная до сих пор, вдруг просыпается и поднимается навстречу, как океанская волна, ведомая луной.
И тогда он произносит главные слова. На общепринятом языке, но с той же нечеловеческой мощью.
— Я, Кэрон из рода Бланш, дракон из рода древней крови, вверяю тебе, Алисия, свою суть. Свою силу. Свою вечность. Отныне твоя жизнь — моя жизнь. Твоя смерть — моя смерть. Твое сердце — мое сердце. Да будет так до скончания веков.
В тот же миг мир взрывается.
Это не боль. Это всё. Весь он. Врывается в меня через каждую частичку. Я чувствую тяжесть его веков, мудрость, накопленную как слой пыли на древних фолиантах. Чувствую ярость дракона, спящую под кожей человека. Чувствую холод одиночества в его высокой башне и тихую, непризнанную гордость за эти стены.
Я чувствую его. Не мысли или воспоминания, а саму его природу. Непоколебимую. Верную. Суровую и бесконечно прочную.
И сквозь это проносится что-то еще. Мимолетное, как вспышка. Усталость. Жажда тишины. И смутное, теплое чувство при виде моей упрямой фигурки, колдующей над кристаллами во дворе. Нежность.
Это длится всего одно мгновение. Один единственный миг абсолютного, всепоглощающего слияния.
А потом происходит обратное. Волна отступает, оставляя меня стоять на коленях в центре круга, дрожащую, задыхающуюся, с мокрым от слез лицом, о которых я не подозревала.
Я чувствую его руку, все еще сжатую в моей. Чувствую камень под коленями. Слышу ветер.
Но что-то изменилось навсегда.
Я открываю глаза. Он стоит передо мной на коленях, поддерживая меня. Его темные глаза смотрят на меня бездонно. Он тоже дышит чаще обычного. На его лбу выступает испарина.
Между нами больше нет просто воздуха. Он наполнен тихим, едва слышным гулом, словно далекий натянутый лук, вибрирующий после выстрела. Я чувствую его присутствие физически, кожей, как будто он стал продолжением моего собственного тела. Частью моего поля. Теплое, мощное, живое сияние где-то на периферии сознания, которое теперь всегда будет со мной.
— Анита? — его голос хриплый, сорванный.
Он называет Моё имя. Имя прошлого.
Я пытаюсь что-то сказать, но из горла вырывается только прерывистый вздох. Я просто киваю, сжимая его пальцы с новой силой, пытаясь передать то, что невозможно выразить словами. Да.
Он медленно поднимается, не отпуская моей руки, и помогает мне встать. Ноги подкашиваются, но он тут же, крепко, поддерживает меня за локоть. Его прикосновение обжигает, но теперь это знакомый жар. Жар моего собственного сердца.
Мы стоим так, под бескрайним звездным небом, в центре выгоревшего на камне светящегося круга. Двое. Больше не двое.
— Все закончилось, — говорит он тихо. Его взгляд скользит по моему лицу, читая на нем следы пережитого шторма. — Теперь мы одно целое.
Это не метафора. Это простая, пугающая и освобождающая правда.
Он не говорит ничего больше. Не спрашивает. Ему это не нужно. Он просто стоит со мной, пока я не перестану дрожать.
А потом мы молча спускаемся вниз, в спящую академию. И даже когда мы расходимся по своим комнатам, я продолжаю чувствовать его.
Глава 47
Просыпаюсь я медленно, сквозь густой, липкий туман беспамятства. Веки тяжелые, свинцовые. Сознание возвращается нехотя, обрывками. Сперва ощущение тела кажется мне ватным и разбитым, будто меня переехал каток, а потом еще и хорошенько потоптались. Ни единая мышца не слушается, каждая ноет тихой, настойчивой жалобой.
Память возвращается последней. Круг из кристаллов. Холод камня под коленями. Его рука. Его голос, произносящий слова на древнем языке. Всепоглощающая волна его мыслей, чувств, веков одиночества, тихой гордости, той самой, сокрытой нежности. Врывающейся в меня, смешивающейся с моей, стирающей границы.
Я зажмуриваюсь сильнее, пытаясь отгородиться от этого. Но это бесполезно. Он теперь всегда здесь. На периферии сознания теплится теплое, мощное, живое сияние. Постоянное. Нерушимое. Как вторая душа, пришедшая жить в мою слишком хрупкую для этого оболочку.
Открываю глаза. В комнате почти светло. Полуденное солнце робко пробивается сквозь тяжелые шторы, отбрасывая на каменный пол длинные полосы. Я проспала до обеда. Ритуал выкачал из меня всё, без остатка.
С трудом отбрасываю одеяло и сажусь на кровати. Голова кружится. Нужно поесть. Нужно попить. Но больше всего нужно осмыслить то, что произошло.
Тихо спускаюсь в свою маленькую приватную столовую. Лиана уже тут, ее лицо светится затаенной радостью и благоговейным ужасом.
— Леди Клайд с вами все в порядке? Его Светлость предупредил, чтобы вас не тревожили. Что вам нужно восстановить силы.
— Со мной всё в порядке, Лиана, — голос мой звучит сипло. — Спасибо. Просто нужен завтрак. И побольше чаю, пожалуйста.
Она кивает и убегает, а я остаюсь сидеть, глядя на свои дрожащие руки. Он всех предупредил. Он обо всем позаботился.
Я почти допиваю чашку крепкого сладкого чая, когда чувствую его. Ощущение приближения того самого сияния. Оно становится ярче, плотнее, словно солнце подошло к самому окну.
Поднимаю взгляд. Кэрон стоит в дверном проеме. Он тоже выглядит уставшим, под глазами легкие тени, но его взгляд теперь другой. В нем нет былой отстраненности, насмешки или холодной расчетливости. Он смотрит на меня так, словно видит насквозь. И не пугается увиденного.
Он медленно входит и садится напротив, через стол. Долгое молчание. Он не торопит. Ждет.
— Как ты себя чувствуешь? — наконец спрашивает он. Голос тихий, без привычного бархатного оттенка. Простой. Искренний.
— Как будто меня вывернули наизнанку, а потом кое-как запихнули обратно, — честно отвечаю я. — И я все еще чувствую. Тебя. Здесь. — Я неопределенно показываю на грудь и виски.
Он кивает.
— Это пройдет. Нужно немного подаждать и ты привыкнешь. Это теперь твоя новая норма, Алисия. И моя.
Он произносит мое имя, и по телу пробегают мурашки. Но потом он добавляет, и воздух застревает у меня в легких.
— Или тебе больше по душе Анита?
Я замираю, сжимая пальцами край стола. Сердце колотится где-то в горле. Он знает. В тот миг полного слияния он прочел все, как раскрытую
