Рывок в будущее - Владимир Викторович Бабкин
Впрочем, вот и первые раскаты слышны. Что же настало время водить в бой стоящий за холмом запасный корпус борона фон Ливена.
– Пётр, – подзываю я молодого Румянцева, – скачи к Юрию Григорьевичу, передай что, как луч дальше перенесут, пусть выступают без промедления.
Будущий Задунайский козырнув скрывается в ночи. Мы стараемся не шуметь. Но туман над рекой скрывает нас от Морица Саксонского, а правобережным французам разве что только бьющий с горы свет и видно. Остальное на его фоне меркнет. Потому, после отправки в бой кавалерии, факелы в наших пикетах разожжены. А Ливен – генерал хороший, но, всё же, излишне острожен, так что не мешает ему и напомнить, что пора и основным силам взяться за дело.
Слышатся канонада. Очухались французы? Нет, это из крепости. Со стен им лучше видно, чем французам. А комендант Хоббе Эсайас ван Айлва и эрбгерцог Карл Аренберг труса не празднуют. Вижу там на нашем берегу вспышки. Значит, голландцы из Вика начали встречную вылазку и фон Левендалю будет не до того, чтобы за таинственным сиянием, льющимся с холмов у Кандиера наблюдать.
– Пётр Фёдорович, – говорит Ласси, – голландцы навстречу ударили, пора бы свет переносить, а то слепит их.
Киваю. Что-то я замешкался.
– Командуйте, Петр Петрович, – отвечаю, – перенесем южнее, Ливену сейчас там нужнее будет подсветка.
– Да, там д’Альбер, он опытен биться ночью, – соглашается генерал-фельдмаршал.
– Ну вот мы его и выведем на свет, – пытаюсь пошутить.
Надеюсь, что шучу не слишком нервно.
Ошеломить – значит победить. Сегодня нам удалось ошеломить. Но это всегда только половина победы. Боем в эти времена трудно управлять, да ещё в предрассветный час. Там внизу, у Маастрихта, у каждого своя война и своя победа.
– Соединились с голландцами.
– Артиллерия центра захвачена.
– С левого берега начинают палить.
С каждой минутой прилетают вестовые и приносят новые сообщения.
– Петр Петрович, – спрашиваю наставника своего, – может пора Нартову выступать.
– Рано, Пётр Фёдорович, – сначала пусть наши пройдут город и расположатся за Адскими Воротами.
Верно. Спешу. Мы беспорядочный обстрела потерпим, а вот нашим штурмам на левом береге нужно будет шанс дать.
– Можем единорогами поддержать, – советует Ласси.
– А не далеко?
– Немного, но мы на сто аршинном возвышении.
Киваю.
Ласси распоряжается. Собственно он и ведёт это сражение. Я тут так, лицом торгую. Придаю солидности бою. Мало что от меня сейчас зависит.
Наша экспериментальная батарея начинает пристрелку.
И вижу, что начинает доставать! Не всегда. Половина ядер и бомб достаётся Маасу. Но французы переносят огонь «на батареи противника». Они не могут знать дальность наших гаубиц. Потому палят туда, где должны быть по их мнению наши орудия. А там как раз генерал-лейтенанты д’Альбер де Люин пытается организовать контрнаступление.
Старик Мориц пороха не щадит. У нас не нашлось бы столько для этого фланга сражения. Ну, что ж, «туман войны» порождал и не такие недоразумения. «Дружественный огонь» никто не отменял.
Видит эту пальбу и фон Левендаль. У него сейчас тысяч пятнадцать по рукой. Но, по ним уже бьют со стен фортов, бьют, захваченные нами французские орудия, и наша, спустившаяся неспешно с гор, артиллерия.
– На юге враг сдался, – приносит благую весть новый гонец.
– Генерал д’Альбер? – не успеваю договорить…
– Убит, – выдыхает измазанный в грязи, измождённый, но радостный боец.
Ну что ж не одному же д’Артаньяну (то ли генералу, то ли маршалу, не помню) под этими стенами погибать. Вот и герцог де Люин присоединился к реальному графу-мушкетёру.
– Молодцы, – говорю кивая, и Александр Бакарович забирает очередного «Фидиппида» на отпаивание. Не битва при Марафоне. Гонцов тоже беречь надо.
Другой курьер что-то доносит Ласси. Слышу, как тот посылает к Нартову. Похоже, что скоро наши ударят с голландцами из Адовых Ворот в сторону форта Петр. А значит им нужен шум для отвлечения.
Ракеты мы до ума не довели. Но, они уже втрое от своих будущих майсурских сестер дальше летят. И с таким скопление противника у левого берега нам не критично их большее рассеивание.
Залп. Залп. Залп.
Мысленно вижу радостное лицо Степана Андреевича. Он с таким о первом полноразмерном планере докладывал и об их с Катариной первенце. Двое уже у них. Родит жена его пока мы в походе. Лишь бы сам счастливый папаша не полез перезаряжать. А то, как мне потом Кате в глаза смотреть? Да и нет у меня пока никого лучше для освоения неба.
Кажется, что и удар на форт Святого Петра удался. Надеюсь, принудим французов к отступлению.
Вижу за спиной, за холмами выглянуло солнце. Для бывшего русского генерал-аншефа Левендаля наступает последняя фаза сражения. Его войска прижаты к бурлящим Корбервегу и Маасу. И первые лучи солнца заменят нам сейчас прожектора для ожидаемого конечно им с востока вторжения. Но, солнце будет светить нам в спину, а им в глаза. Такое вот у нас светоносное сражение…
– Пан Александер, – обращаюсь я к Понятовскому.
– Так, Ваша Цезорска Высокошьч, – с надеждой в голосе отвечает поляк.
– Скачи к Георгу, передай ему и Карлу Иерониму что ваш час настал, нужно переплывающих французов с правого берега Коберверга сбивать.
Польский ротмистр козырнул и умчался к прикрывавшим нас за ручьем с севера «имперским добровольцам». Польский полуэскадрон тоже там. Начальствовал над волонтёрами мой младший шурин принц Георг Вильгельм Гессен-Дармштадтский, а командовал выросший уже до полковника гвардии барон Мюнхгаузен. Самое их время ловушку захлопнуть.
Поднимаю апризматический бинокль. Вид дает четкий, но тяжеловат. Лучше его и лорнета Геннингер пока ничего не смог презентовать. Но, старается Кондратий Иванович. Он долго сидел без дела. Однако, руки помнят.
Наблюдаю за добиванием французов. На нашем берегу, конечно. Надо отдать должное Морицу Саксонскому: отбили французы нашу вылазку из крепости. Но, похоже, что у него теперь и на левом берегу проблемы с артиллерией. Правый берег был к утру наш, четверть французского войска и третья пушек нами уничтожена или захвачена. У нас же выбыли безвозвратно две тысячи воинов. У голландцев до тысячи. В основном в последней вылазке. Госпитали полны. Раны, ушибы, переломы, вывихи. С учетом гарнизона, преимущество под Маастрихтом стало наше.
Отдаю адъютанту бинокль. Понукаю коня. Неспешно спускаюсь к городу.
– Поздравляю Вас со славной викторией, Ваше Императорское Высочество, – приветствует меня Ласси у ворот Маастрихта.
– Спасибо, Пётр Петрович, – отвечаю устало, – но, это прежде всего Ваша и солдат русских виктория.
Останавливаю рукой попытку возразить. Ничего бы я без Ливена и Ласси сегодня не навоевал. Да и без лежащего сейчас с инсультом в Санкт-Петербурге Репнина. Мне, конечно,
