И золотое имя Таня… - Александр Владимирович Быков

– Ты что, с ума сошел? – закричала она.

Довольный своей выходкой, скуластый парень-шофер выглянул из кабины.

– А хочу посмотреть на тебя! Больно много говорят в Шуйском, решил вот сам убедиться!

– В чем?

– Говорят, что красивая девушка появилась в Космове!

– Убедился?

Парень широко улыбнулся. Ничего не сказал. Машина попятилась на дорогу, развернулась и пошла обратно.

Странно как, подумала Татьяна, отдирая от подола приставший репей, и вправду хулиган какой-то.

На другой день в Шуйском были танцы. Татьяна с подругой – в кругу местных девушек, парни толпятся в стороне. Все ждут музыканта. А вот и он, аккордеонист, высокий красивый парень в кожаной куртке-реглан: писк моды, карманы на молниях. Где купил такую? В магазинах шаром покати, не иначе из Москвы или даже из заграницы! Куртку дополняют широкие брюки-галифе, заправленные в кожаные начищенные сапоги. Но главным в этом гуляношном костюме был аккордеон. Панели инструмента украшены цветами, блестят, переливаются. На боку надпись на иностранном: «Weltmiester» – впрочем, это она прочитает потом, а пока вальс, и пары кружатся в танце. Татьяна, конечно, узнала его, хулигана, прижавшего девушку грузовиком к лесу. Тогда она его толком и не разглядела, а сейчас, пожалуй, да.

Юрий Решетов ГСВГ, 1952 г.

Татьяна Агафонова, 1956 г.

Юрий Решетов за рулем автомобиля ГАЗ, 1954 г.

Как-то сразу она почувствовала расположение к этому парню. А какой ведь бесцеремонный, загнал к лесу, смеялся. Но ее обычное в таких случаях чувство гордости куда-то пропало. Было в этом парне что-то такое, что сразу захватило ее. Надежность какая-то, уверенность.

Заполночь возвращались с подружкой домой. За селом снова гул машины, свет фар, и снова он. Остановился, улыбнулся:

– Давайте знакомиться. Юрий. Юрий Решетов.

Девушки тоже назвали себя.

– Садитесь в машину, подвезу!

Подружка была уже рядом с домом, отказалась.

– Вот еще, – тоже хотела сказать Татьяна, но не сказала, села на пассажирское место, проехала до Космова.

– С кем это ты? – спросила мать.

– Знакомый подвез. Юрий Решетов с Шуйского.

– А-а, – протянула Анна Алексеевна, – слышали про такого…

С тех пор как танцы – Татьяна спешит в Шуйское, а обратно, конечно, на машине, как королева. Таких машин на весь район всего две, и на одной из них ее подвозят до дома.

Она понимала, как Юрий рисковал, забирая в гараже казенный автотранспорт, но ей было очень лестно, что первый парень из Шуйского, красавец, спортсмен-боксер, три года к тому же прослуживший в Германии (вот откуда аккордеон и куртка-реглан), почти ежедневно ради нее рискует положением…

Дни отпуска стремительно летели к концу. Юра был очень внимателен к Татьяне, в выходные приходил в Космово в гости всегда в темно-синем костюме и шелковой рубашке с галстуком. Это было шикарно. Татьяна уже давно, с того самого дня на танцах, когда Юрий играл на аккордеоне, была в него влюблена. Но Решетов молчал, за все время – только разговоры, особенно долгие в машине по ночам, когда подвозил Татьяну до деревни.

Снова памятный день 10 августа, только уже 1955 год на дворе. Год назад она собиралась на работу в Азербайджан, и вот снова надо ехать. Год назад рядом с ней был маленький смешной Колька Рубцов, которого она всерьез не воспринимала. Сейчас рядом – взрослый серьезный парень, по-которому многие девчонки в округе втихомолку льют слезы, а он выбрал ее. Нет, это она выбрала его, потому что если бы он Татьяне не нравился, не было бы этих ночных свиданий и бесконечных разговоров в кабине грузовика. Но почему он тогда молчит, почему не скажет, что любит? Ведь ей надо уезжать, уезжать с мыслью, что ее ждут. Как он не понимает, что там, в Азербайджане, нужна большая сила, чтобы устоять перед натиском местных ухажеров. Она никому не говорила, какие ужасы переживали русские учительницы в общении с закавказскими ухажерами. Да и можно ли было их назвать ухажерами? Скорее рабовладельцами! Смотрят на русских девушек и, нимало не стесняясь, говорят: «Эта будет моей, а не пойдет так, возьмем силой».

В те времена еще не было кинокомедии «Кавказская пленница», высмеивавшей горский обычай похищения невесты, зато похищения случались, и настоящих русских пленниц на Кавказе во всех больших и малых республиках, особенно мусульманских, было предостаточно. Вот и одна из подруг Татьяны, с кем она год назад ехала по распределению, уже замужем за местным, и скоро ей рожать. А муж только до свадьбы был ласков и уважителен, теперь, наоборот, чуть что – бьет, запирает в доме. «Русские девушки – доступные, – говорит ей директор школы, где она ведет уроки, – в отношении их законы гор не действуют». Русская – и жена не жена, скорее наложница – бесправна и безответна в этом далеком от родины южном краю.

Сколько предложений от местных она выслушала в первый год своей работы! Замуж звали и чабаны, и чиновники из органов управления, и даже директор школы. Он, кстати, был очень настойчив, все говорил: «Никуда не денешься, мы тебя отсюда так не отпустим!» А впереди еще год отработки, самый страшный для русских учительниц год, когда по-настоящему решается их судьба. Единственное спасение – это замужество; замужнюю женщину не трогали, опасались мести: законы гор все-таки. Обо всем этом как-то вечером рассказала матери Татьяны ее армянская подруга Артемида. Анна Алексеевна проревела всю ночь, так было жалко Таню. Благодарила подругу, что помогает ей там, что бережет ее от позора.

Конечно, ничего этого Юрий Решетов не знал, хотя за годы армейской жизни повидал немало представителей южных республик. Но это была армия, дисциплина, устав, к тому же ГСВГ (в сноску: Группа Советских войск в Германии), туда кого попало не берут.

Вечером они снова в кабине машины, снова разговоры, бесконечные разговоры обо всем на свете. Им интересно друг с другом. И вдруг Юрий обнял Татьяну, привлек к себе и поцеловал. Она не сопротивлялась.

– Выйдешь за меня замуж? – спросил прямо. Вот так просто, без объяснений в любви, без слез и прощаний у березок, всего один поцелуй – и сразу предложение. Впрочем, Татьяна ни секунды не сомневалась.

– Выйду!

– Раз так, жди меня завтра с отцом, приедем свататься.

Как же все просто!

Таня не могла больше сидеть в тесной кабине, душа просилась на простор, на свежий воздух. Побежала домой, рассказала все матери.

– Ну что