Донна Тартт - Маленький друг

И Гарриет знала, что так и будет. Знала, что ее ждут “клятвенные карточки”. Знала, какой ужасной жизнь будет без библиотеки, знала про спортивные соревнования (как же она их ненавидела), “королевские ночи” и зубрежку Библии, знала, что придется скучать и вариться заживо, сидя в неудобном каноэ в безветренную погоду, и слушать разговоры о том, добрый ли христианин Дэйв, удалось ли уже Уэйну потрогать за грудь Ли Энн и пьет ли Джей Джексон.

В общем, проблем и без того хватало. Но теперь Гарриет перешла в восьмой класс и поэтому даже представить не могла, что ее ждет еще одно жуткое унижение, потому что ее впервые в жизни записали в “подростки”, которые, судя по выданной ей литературе, были совершенно безмозглыми существами – сплошные выпуклости и выделения. Она не знала, что ей придется смотреть бодренькие и позорные фильмы с кучей отвратительных медицинских подробностей, не знала, что нужно будет сидеть на “круглых столах”, где девочек не только поощряли задавать вопросы очень личного характера, которые Гарриет иногда казались и вовсе порнографическими, но еще и отвечать на них.

Во время этих обсуждений Гарриет сгорала от стыда и ненависти. Ее оскорбляло, когда Врачиха не моргнув глазом ставила ее – Гарриет! – в один ряд с этими идиотками из Тупело, которые только и думали о запахе пота подмышками, половых органах и свиданиях. Густой дух дезодорантов и “гигиенических” лосьонов в раздевалках, щетинистые волоски на ногах, жирный блеск для губ – все заляпано липким маслицем “половозрел ости”, непристойности, все – вплоть до капелек воды на сосисках для хот-догов. Хуже того, Гарриет казалось, будто отвратительный слайд из набора “Твой организм в период созревания” – сплошные молочные железы, какие-то трубы и матка – спроецирован на ее глупенькое несчастное тело, как будто, стоит теперь кому-нибудь на нее посмотреть, и они – даже сквозь одежду – только и увидят, что внутренние органы, гениталии и волосы в самых неподобающих местах. И знать, что этого никак не избежать (“естественный процесс взросления!”), – это как знать, что ты умрешь. Но в смерти хотя бы есть достоинство – конец бесчестью и печалям.

Конечно, были у нее в домике и девочки с нормальным чувством юмора, Кристл и Марси, например. Но другие ее соседки, повзрослее, с женскими формами (Ли Энн, Дарси, Джейда, Доун) были грубыми и пугали Гарриет, она с отвращением наблюдала за тем, как рьяно они стремились сбиться в группы по примитивным биологическим признакам – у кого, например, выросли “титьки”, а у кого – нет. Они рассказывали, как с кем-нибудь “обжимались”, они говорили, что у них началась “менстра”, они сквернословили. И в головах у них были одни пошлости. “Смотри, – сказала Гарриет, когда Ли Энн никак не могла застегнуть спасательный жилет, – просто вот здесь надо трахнуть кулаком посильнее…”

Все девчонки, в том числе и неблагодарная Ли Энн, так и прыснули со смеху.

“Что-что ей надо сделать, Гарриет?”

“Трахнуть, – ледяным тоном ответила Гарриет. – Трахнуть – совершенно нормальное слово”.

“Да ну? – идиотское хихиканье – до чего же они пошлые, все-все, сплошной пот и менструации, волосы на лобках и мокрые круги под мышками, и одни парни на уме, пихают друг дружку локтями, перемигиваются. – Повтори-ка, Гарриет. Это как? Что ей нужно сделать?..”

Зак и Зиг добрались до темы распития пива.

– Ну-ка, скажи мне, Зиг. Стал бы ты пить что-нибудь невкусное? Да еще и вредное?

– Фу-у! Ни за что!

– Ну, хочешь – верь, хочешь – нет, а многие взрослые такое пьют, да и дети, бывает, тоже!

Зиг с удивлением воззрился на публику:

– Вот эти дети, Босс?

– Как знать. Всегда ведь найдутся малолетние дурачки, которым кажется, что пить пиво – это круто, чуваки!

Зак растопырил пальцы галочкой. Раздался нервный смех.

От сидения на солнце у Гарриет разболелась голова, она, прищурившись, разглядывала точечки от комариных укусов на руке. После этого собрания (которое, слава богу, через десять минут закончится) – сорок пять минут плавания, библейская викторина и обед.

В лагере Гарриет только плавание и любила. Она просачивалась сквозь темное, как глубокий сон, озеро, сквозь пронзавшие мрак слабенькие, дрожащие полоски света, слыша только стук своего сердца. У самой поверхности вода была теплой, как в ванне, но стоило заплыть поглубже, как холодные ключи стрелами ударяли ей в лицо и осадок, будто зеленый дым, взмывал с ворсистого илистого дна пыльными лентами, закручиваясь в спирали с каждым ее ударом по воде, с каждым ее движением.

Плавать девочкам разрешали только два раза в неделю: по вторникам и четвергам. Гарриет до сих пор не отошла от того, что случилось утром, когда разносили почту, и поэтому особенно радовалась, что сегодня можно будет поплавать. Пришло письмо от Хили. Распечатав его, она с ужасом увидела, что внутри лежит вырезка из “Александрийского орла”, заголовок – “НАПАДЕНИЕ ЭКЗОТИЧЕСКИХ РЕПТИЛИЙ: ПОСТРАДАЛА ЖЕНЩИНА”.

Внутри еще было письмо на голубом линованном тетрадном листе.

– Ого-о-о-о, письмо от жениха? – Доун выхватила письмо у нее из рук. “Привет, Гарриет, – вслух зачитала она. – Как дела?”

Из конверта выпорхнула вырезка. Гарриет схватила ее дрожащими руками, смяла в комок и сунула в карман.

– “Решил, что тебе стоит взглянуть. Почитай…” Почитай – что? Что там? – спрашивала Доун.

Не вынимая руки из кармана, Гарриет ногтями разодрала вырезку в клочья.

– У нее в кармане, – надрывалась Джейда, – она в карман что-то сунула.

– Отнимите у нее! Отнимите!

Джейда, торжествуя, набросилась на Гарриет, и Гарриет ударила ее по лицу.

Джейда заголосила:

– Черт! Она меня поцарапала! Сучка малолетняя, ты мне веко расцарапала!

– Эй вы там, – прошипел кто-то, – Мел услышит.

Мелани была воспитательницей, которая отвечала за их вигвам.

– У меня кровь течет! – визжала Джейда. – Она глаз мне хотела выцарапать! Сука!

Доун застыла от изумления, раззявив густо намазанный перламутровым блеском рот. Воспользовавшись ее замешательством, Гарриет выхватила письмо Хили у нее из рук и сунула в карман.

– Смотрите! – Джейда вскинула руку. Кончики ее пальцев и веко были измазаны кровью – не то чтобы сильно, но заметно. – Смотрите, что она со мной сделала!

– А ну, заткнитесь! – взвизгнул кто-то. – Не то схлопочем выговор.

– Еще один выговор, – раздался взволнованный голос, – и нас не пустят с ребятами зефир на костре жарить.

– Точняк. Заткнись!

Джейда подошла к Гарриет, театрально потрясая кулаком.

– Ты, девочка, будь поосторожнее, – сказала она, – я тебе…

– Заткнись! Мел идет!

Тут ударили в гонг, всем пора было в часовню. Зак с его куклой хоть ненадолго, но спасли Гарриет. Если Джейда на нее нажалуется, ей попадет, но было бы из-за чего переживать – Гарриет постоянно влетало за драки.

Переживала она из-за вырезки. Прислать ее – невероятная глупость со стороны Хили. Хорошо хоть никто ее не видел. Впрочем, и она сама успела прочесть только заголовок, потому что как следует изорвала и вырезку, и письмо Хили и смяла их в кармане в один большой ком.

Тут она поняла, что на поляне что-то переменилось. Зак замолчал, и все девочки разом стихли и замерли. Наступило молчание, Гарриет дернулась, запаниковала. Она ждала, что сейчас все обернутся, уставятся на нее, но тут Зак прокашлялся, и Гарриет будто очнулась, поняла, что замолчали все совсем не из-за нее, что все просто молятся. Она быстро закрыла глаза и склонила голову.

Когда молитва закончилась и девочки начали потягиваться, хихикать, сбиваться в стайки и болтать (Джейда, Доун и Дарси явно обсуждали Гарриет и, скрестив руки на груди, бросали в ее сторону недобрые взгляды), Мел – в теннисном козырьке и с полоской солнцезащитного крема на носу – ухватила Гарриет за воротник.

– Никакого плавания. Вэнсы хотят с тобой поговорить.

Гарриет сделала вид, что ее это вовсе не беспокоит.

– Иди в контору, – сказал Мел и провела языком по брекетам.

Глядела она не на Гарриет, а на Зака Великолепного, волновалась, наверное, что он сбежит в лагерь для мальчиков, так и не поговорив с ней.

Гарриет бесстрастно кивнула. Что они ей сделают? Заставят целый день просидеть в вигваме в полном одиночестве?

– Эй, – крикнула ей вслед Мел, которая, заметив Зака, замахала рукой и стала протискиваться к нему сквозь толпу девчонок, – если Вэнсы тебя отпустят до викторины, иди на теннисный корт и поразминайся вместе с десятичасовой группой, хорошо?

Среди сосен было темно – хоть передохнуть от “часовни”, которую солнце выжгло добела, а земля под ногами была мягкой, вязкой. Гарриет шла, повесив голову. “Быстро как”, – думала она. Джейда, конечно, была злобной задирой, но Гарриет как-то не раскусила в ней ябеду.