Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

И все это за тридцать копеек! Спешите купить билет, спешите купить билет! За тридцать копеек вы имеете возможность получить удовольствия, которые вам запомнятся на всю жизнь.

Кируш готов был кинуться к кассе, но, прикинув — на тридцать копеек он сможет продержаться три дня, — пошел дальше.

В тени белого березняка стремительно вращается нарядная карусель. Далеко слышна барабанная трель: «Сюда, сюда, сюда!» — будто выговаривает барабан, собирая публику.

Карусель обнесена канатной оградой. Рядом с барабанщиком — толпа желающих покататься.

Карусель вращается все медленнее и медленнее. Вот она замирает совсем. Утихает и барабанная трель. И вдруг раздается песня, ее исполняет женский голос, высокий, красивый и нежный.

Все оборачиваются туда, откуда он доносится. Женщина, имеющая такой изумительный голос, и сама, несомненно, должна быть прекрасной.

Кируш, расталкивая людей, тоже пробирается вперед, к канату, натянутому вокруг карусели.

Кому-то наступили на ногу, кого-то больно толкнули в спину, с кого-то сбили шляпу. Зрители пререкаются, ссорятся, кое-кто не прочь пустить в ход кулаки. И все из-за того, чтобы увидеть прелестную певицу.

Кируш, оттолкнув двух девушек, приблизился еще на полшага к заветной цели.

А когда те что-то обиженно проворчали, он обернулся и, примирительно улыбнувшись, сказал:

— Не обижайтесь, девушки, я нечаянно.

Теперь Кирушу хорошо была видна артистка. Какая же она красивая! Тонкая, стройная и совсем молодая. Лицо нежное, белое, чистое. А глаза… только у прекрасных волшебниц из сказок бывают такие глаза — большие, ясные, излучающие таинственный свет. Полуобнаженная грудь красавицы прикрыта тонким кружевным шарфиком. На шее — сверкающие бусы, на белом безымянном пальчике — желтое, должно быть, золотое, колечко с бирюзовым глазком.

Певица, исполняя песню, на всех смотрит ласково и нежно. Не отвела она своего доброго взгляда и от Кируша. Но вот песня кончилась и снова завертелась карусель. Только теперь Кируш заметил рядом с нарядной певицей рябого, усатого, рыжего скрипача. Что-то удивительно знакомое почудилось парню в облике этого человека. Да и голос… о этот ненавистный голос, где же и когда он его слышал?

Да ведь это же Пухвир, его недруг и односельчанин! Правда, он теперь одет по-городскому и отпустил усы, но этот маскарад Кируша не введет в заблуждение!

Побродив еще по ярмарочной площади, Кируш вернулся в город, на постоялый двор.

На кухне закипал самовар. Вокруг стола, в ожидании чая, сидели постояльцы. Среди них был молодой парень. Кируш разговорился с ним. Оказалось, что он живет в Москве, работает в типографии наборщиком чувашской газеты. Едет в отпуск, домой, в деревню. В Чебоксарах остановился проездом на один-два дня.

Кируш заволновался, стал его расспрашивать:

— В Москве трудно найти работу?

— Не легко. Нужно иметь профессию. В профсоюзе состоишь?

— Нет, не состою.

— Это осложняет дело. Как тебя зовут?

— Кируш, Кирилл Чигитов.

— А меня — Анатолий Яндураев. Давай сходим сегодня в театр?

Что стоит побывать в театре человеку, работающему в Москве? У него есть деньги, а как быть Чигитову?

За столом сидел толстяк и аппетитно жевал воблу. Заметив растерянность Кируша, он посоветовал:

— Театр что, побывайте-ка вы в цирке. Вот где интересно! С одним человеком не могут сладить восемь лошадей. Ну и сила!

— Ой-ой, какое чудо, человек сильнее восьми лошадей! — вмешался в разговор старик с хитроватыми глазами, сидящий на другом конце стола. — Почему же он такой силач земли) не пашет, а странствует себе по городам да комедии разыгрывает?

— Пахарей на свете много, миллионы, — ответил толстяк.

— Добрый человек, ты, наверно, думаешь, что тот, кто сильнее восьми лошадей, в мире только один… Эх, приехал бы он в нашу деревню, в Уба Сирма (Медвежий лог), потягался бы с нашими сельскими богатырями! Вот тогда поверил бы я, что он силач!

— Вы, что же, не верите? Думаете, что в цирке вас обманывают? — оскорбился толстяк, перестав грызть воблу.

— А как же он жил бы, если б не обманывал таких дураков, как наш брат, — засмеялся старик с хитрыми глазами. — Деньги ведь — не рыбья чешуя, их просто так не наберешь.

— А вы сами-то хоть раз были в цирке? Не были?! В таком случае сегодня же сходите. Тогда и поговорим. Вот вам контрамарка. Предъявите это — пропустят бесплатно. — Толстый человек вынул из кармана талончик и вручил его старику с хитрыми глазами. Встретившись с завистливым взглядом парней, сказал:

— Что ж, и вам дам… Пользуйтесь. Я поставляю для цирка гусей и кур. Ведь человек, который тащит назад восемь лошадей, за один присест съедает целого гуся. Контрамарки дал мне директор цирка. Сходите, посмотрите. Контролеру можете сказать: «Эти талоны дал нам Иван Яков». Меня там все знают.

Кируш попал в цирк впервые. Круглая арена, посыпанная песком, купол, оплетенный металлической паутиной, таинственный полумрак и даже специфический запах, — создавали иллюзию некоего волшебства, творимого здесь.

Ведущий объявлял номера, появлялись артисты в легких шелковых костюмах, обшитых блестящими украшениями. Гримасничали и паясничали клоуны с огромными носами и красными, как помидоры, щеками.

Анатолий и Кируш самозабвенно хохотали, хлопали в ладоши, подталкивали друг друга плечами: «Нет, ты посмотри, посмотри! Вот здорово!»

Даже старик с хитрыми глазами как ни старался казаться безучастным, время от времени прикрывал рот рукой, чтобы парни не заметили его удивленной ухмылки.

— Говорящая голова, — торжественно объявил ведущий. Публика затаила дыхание. Взгляды всех обратились в сторону темного проема двери, откуда выходили артисты. И вот двое рабочих сцены выносят квадратный стеклянный ящик, а в нем голова девочки.

Что голова живая, сомнений не могло быть: она моргала веками, шевелила губами, оглядывала публику, вращая большими и вроде бы даже чуть-чуть испуганными глазами.

— Ну и шельмецы, — не выдержал старик и от возмущения высморкался себе под ноги. — Как обманывают! Какую куклу сварганили!

— Это не кукла, — возразил Анатолий. — Разве не видите, что она живая, дышит, шевелится…

— Оторви-ка свою голову от туловища, а я посмотрю, как она будет у тебя дышать да шевелиться! — не соглашался дед.

На арену вышел человек в черном трико, обсыпанном переливающимися блестками.

— Уважаемая публика! — сказал он, подняв руку. — Перед вами живая, говорящая голова. Вы можете в этом убедиться, задавая ей любые вопросы. Пожалуйста, кто о чем хочет спросить?

— Что видит эта голова? — послышался первый вопрос с ближайшего ряда.

Артист в трико подошел к стеклянному ящику:

— Пожалуйста, ответьте на вопрос.

Голова шевельнулась, моргнула глазами, тоненьким голоском ответила:

— Я вижу людей, сидящих в цирке.

Старик с хитрыми глазами звонко хлопнул себя по колену, произнес:

— Ну и обманывают!

Зрители на старика зашикали, но