Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

А вот ему, Кириллу Чигитову, бояться и стыдиться нечего. Он в шестнадцать лет добровольно пошел на фронт и вместе с красными бил Колчака…

К тому же он приехал сюда работать и учиться. И у него есть друг — москвич. Да и едет он не куда-нибудь там… а в общежитие рабфака горной академии, где будет жить в одной комнате со студентом Иваном Мурзайкиным!

Ну, правда, вид у него далеко не столичный, да и говорит он по-русски с заметным акцентом… Ну так ведь он только что из деревни. Но пройдет немного времени, и этот самодовольный человек еще услышит о нем!

Перекинув котомку через плечо, Кируш, испуганно озираясь по сторонам, перешел через улицу. И как это люди не боятся здесь ходить — машины так и снуют, так и снуют, того и гляди сшибут. А вот и его трамвай, номер три. Весело позванивая и виляя прицепным вагоном, трамвай подошел к вокзалу, высадил пассажиров и, развернувшись, остановился. Толпа людей кинулась к нему. В дверях образовалась пробка. Странно было смотреть — вагоны пустые, а люди, застряв в проходе, ругали друг друга, и никак не могли продвинуться вперед.

Трамвай уже тронулся, когда Кируш ухватился за поручни, вскочил на подножку. Покупая билет, спросил:

— До Большой Полянки далеко ехать?

Кондукторша окатила его недобрым взглядом — дескать, слышишь же, называю остановки…

Кируш, устыдившись своего невежества, напряг внимание — вдруг ему на следующей выходить…

Пассажиры, толкая его, проходят вперед. Кое-кто спрашивает — сходит ли он сейчас. Кируш, вопросительно поглядывая на кондукторшу, уступает дорогу. Что ответишь, если сам не знаешь, когда тебе выходить…

Много раз останавливался трамвай. Уже, кажется, не осталось никого из тех пассажиров, которые сели у вокзала, а кондукторша все еще не назвала нужную ему остановку.

— Скажите, пожалуйста, скоро будет Большая Полянка? — почувствовав что-то неладное, спросил Чигитов у молодого человека, который положил руку на его плечо.

— Большая Полянка? — удивился тот. — Давно проехали.

— Уже Даниловский рынок. Тебе, парень, нужно было сойти на «Болоте».

Метнув в сторону беззаботной кондукторши взгляд, полный обиды и укоризны, Кируш пробрался к подножке, спрыгнул с трамвая. И оказался посреди широкой мощеной улицы, исчерченной стальными рельсами и по обе стороны которой возвышались серые холодные многоэтажные здания.

Каким чужим, затерявшимся в этом огромном городе вдруг показался себе Кируш! Стоило ли ему сюда ехать? Кто его здесь ждет? Кому он тут нужен?

Гляди-ка, уже вернулся его трамвай номер три и идет в ту же сторону, куда и ему нужно… Выходит, напрасно он поторопился сойти.

Но вновь сесть в трамвай он не решился: был обижен на кондукторшу. Поправив за плечами мешок, Кируш решительно зашагал за трамваем, только что пронесшимся мимо.

Казалось, что люди, проходящие по тротуару, знают, почему он идет пешком и какая досадная история с ним приключилась.

«Вот деревенщина!» — должно быть, думают все.

Он решил пока никого не спрашивать, как пройти к Большой Полянке. Вот дойдет до конца этой улицы, тогда можно будет и обеспокоить кого-нибудь вопросом. Десять минут, двадцать, тридцать, а конца улицы все еще не видно. Чего доброго, опять пройдешь нужное место. Миновав еще квартал, Кируш окончательно выбился из сил и остановился перед красивым, опрятным домом, выкрашенным в желтый цвет. Из парадного, опираясь на посох, вышел старичок в белом костюме. Остановив на Чигитове свой добрый понимающий взгляд, он поинтересовался:

— Вам кого, молодой человек?

— Далеко ли отсюда до Большой Полянки, — спросил Кируш, растроганный участием пожилого незнакомого человека.

— Недалеко, — охотно ответил старичок. — Но тебе, товарищ, лучше бы сесть на трамвай. Вероятно, приехал учиться? Издалека? Не из Татарии?

— Нет, из Чувашии. Хочу пока поступить на завод.

— Ну, ну, — одобрил москвич. — Вон видишь, стоят люди, это остановка. Садись на трамвай под третьим номером и как только кондуктор объявит — «Серпуховка» — сходи. Это четвертая остановка отсюда. Билет стоит семь копеек. Мелочь-то у тебя найдется? — и полез в карман своего белого пиджака.

Кируш поблагодарил старичка за внимание, заверил, что деньги у него есть, и заторопился к трамвайной остановке.

Встреча с добрым человеком так подняла его настроение, что и погода стала казаться не такой уж пасмурной и город не настолько уж чужим и неприступным.

Нет, что ни говори, а Москва хороша. Куда до нее столице Чувашии! Зря земляки хвастаются, что Чебоксары — вторая, Москва, зря, и напрасно он этому верил.

Подошел трамвай, Кируш, все еще обиженный на кондукторшу, раздумывал, стоит ли в него садиться.

Вскинув глаза на то место, где она должна стоять, он вдруг увидел мужчину с кондукторской сумкой через плечо. Это было для него открытием. Значит, по этому маршруту ходит не один трамвай! А он-то, глупый, волновался, боялся встретиться с кондукторшей, ставшей для него почти ненавистной. С легкой душой Кируш вошел в вагон, купил билет, попросил кондуктора сказать ему, где выходить. И, подняв котомку, прошел поближе к передней площадке. Очень скоро он услышал:

— Серпуховская площадь. Большая Полянка. Вы слышите, молодой человек? Вам выходить!

Чигитов был растроган. Кондуктор, как и тот вежливый старичок, уважительно назвал его молодым человеком, заботливо, несколько раз повторил, что ему нужно выходить.

У Кируша почему-то сразу расправились плечи, выпрямилась спина. Он почувствовал себя полноправным гражданином огромного, прекрасного и все еще немножко таинственного города — Москвы.

Ему хотелось всем делать добро. Выходя из трамвая, он помог старушке вынести корзину с чем-то очень тяжелым. Поддержал женщину, входившую в вагон с ребенком на руках. Его сердечно благодарили.

В сердце Кируша не осталось ни капли обиды, даже на ту кондукторшу, — откуда в самом деле ей знать, что он впервые в этом городе…

От полноты счастья не хотелось думать ни о том, что в кармане звенело несколько последних монет, ни о том, что ему негде приклонить голову.

Кто знает, как отнесется к нему студент Мурзайкин. Может, он и разговаривать не станет с незнакомым человеком.

Чигитов с замирающим сердцем поднялся на четвертый этаж общежития рабфака, где, как ему сказали, находится комната, в которой живет Иван Мурзайкин.

Постучавшись, он открыл дверь и увидел невысокого круглоголового паренька в городском костюме. Стоя у зеркала, тот завязывал галстук.

— Мне бы Мурзайкина. Ивана Мурзайкина, — робко произнес Кируш. Его поразило безразличное и даже высокомерное выражение лица студента.

— Это я, — не меняя позы, ответил Мурзайкин. — Кто такой? Чего надо?

Кируш, не зная, можно ли пройти, поставил котомку у ног, объяснил, кто он, зачем приехал в Москву и по чьему