Гумус - Гаспар Кёниг
Руки и ноги Кевина налились тяжестью. Эта пытка была восхитительна. Он посмотрел на Мелани. Ее лицо побледнело, приобрело оттенок лунного камня. Скрипачка полузакрыла глаза. Она знала, что делает. Все «молодые лидеры» застыли на месте. Даже Гаспар забыл про телефон. Несколько опоздавших заняли места на стульях в глубине гостиной. Кевин мог различить лишь их силуэты, в том числе фигуру женщины с темными кудрявыми волосами, которая быстро исчезла среди других.
Стало понятно, что развязка невозможна. Не будет ни крушения, ни заключительного аккорда. Мало-помалу, обессилев, безумец замолчал. Один за другим стихали голоса. Остался лишь чистый горький плач, который упорно цеплялся за жизнь. А потом и он сорвался в бесконечную жалобную руладу – последние вздохи распростертого на земле безумца, словно многоточия, продлевающие его неразборчивое послание.
Далее последовал долгий и довольно бессмысленный утешительный речитатив. Кевин снова услышал вопросительные интонации, которые Мелани, казалось, теперь выстраивала с некоторой усталостью. Он нашел их лицемерными. Какой смысл задавать вопросы, если невозможно понять ответы?
Все постепенно приходили в себя. Послышалось несколько перешептываний. Кевин повернулся к Филиппин, которая тоже опустилась на диван, и увидел слезу на ее щеке. Одинокую круглую слезу, медленно скатывающуюся вниз и оставляющую мокрый след. Кевин не мог в это поверить.
– Ты в порядке? – спросил он тихо, тронув ее за руку.
Она быстро отстранилась и вытерла щеку.
– Да, в порядке, отстань.
Кевин повторил свой жест более решительно. На этот раз Филиппин не сопротивлялась, лишь широко раскрыла глаза и стиснула зубы, сдерживая слезы.
– Я тоже, – сказал он. – Эта музыка…
– Дело не в музыке.
Он осторожно коснулся ее обнаженного плеча.
– Я радуюсь контракту с L'Oréal, – пробормотала она.
Он убрал руку, ошеломленный.
– Надеюсь, мой отец наконец поймет, что я не такая уж дура.
Из вежливости Кевин никак не отреагировал. Не хотелось создавать у нее впечатление, что он может воспользоваться этим признанием, о котором Филиппин, наверное, уже жалеет. Лучше дать ей возможность поверить, что он ничего не услышал, не понял и не запомнил.
Мелани отвела смычок в сторону и насмешливо поклонилась, словно эта школьная классика и не заслуживала большего. Кевин почувствовал легкую зависть. Не из-за оркестра «Радио Франции», а потому что Мелани умела читать ноты. Жаль, что ему не довелось научиться столь многим вещам.
– Браво, браво!
– После такого ноги подгибаются.
– Особенно если сидишь на диване Roche Bobois.
Мелани проковыляла в угол, неловко покачиваясь.
– А где портсигар?
– Гаспар уснул на нем.
– Наверное, ищет вдохновение.
Мадам КСО пригласила гостей в столовую, где подавали вегетарианский ужин, приготовленный из овощей с огорода. Все восхитились этой очаровательной идеей. «Молодые лидеры» с усилием поднялись с диванов и, продолжая болтать, направились к дверям. Кевин перекинулся парой слов с хирургом, потом огляделся, отыскивая Мелани. Во время ужина ему захотелось сесть рядом с ней. Спросить, о чем она думала, пока играла «Чакону». Ни о чем? О Боге? О гонорарах и налоговых вычетах?
Вместо Мелани он увидел Анну.
Она явно пыталась уклониться от встречи. Но, застигнутая врасплох, медленно направилась к Кевину.
Анна! Умом Кевин понимал, что это она, но лицо ее казалось чужим, словно у внезапно постаревшей подруги детства. Анна сняла свой пирсинг. Она больше не носила комбинезон. Шелковое платье с декольте, бриллиантовый кулон и туфли на каблуках придавали ей вид светской дамы.
Оба покраснели, словно приятели-собутыльники, столкнувшиеся в очереди за бесплатным супом. Кевин знал, что Анна вернулась в Париж, но не пытался разыскать ее.
– Что ты здесь…
Анна сопровождала своего нового босса, директора консалтинговой компании по кризисным коммуникациям. Кевин мельком видел его. Все называли его Волком – за острые, как у хищника, клыки. И, как бы он ни возражал, ему очень подходило это прозвище.
– А вы с ним…
Нет. Она сказала это твердо, с выражением возмущенного достоинства, в котором угадывалась ее прежняя воинственность. Кевин не настаивал.
– В последний раз мы виделись…
В лесу, да. На четвереньках, собирая дождевых червей. Оба улыбнулись. И если они не поцеловались в тот вечер, то только потому, что Кевин ушел.
Мадам КСО прервала их беседу. Примостившись в хвосте, она торопила свою немногочисленную паству присоединиться к столу. Любопытная Филиппин не преминула воспользоваться случаем, чтобы встрять в разговор. Кевин представил девушек друг другу. Они холодно обменялись приветствиями. В столовой – огромной, заставленной глиняной посудой фермерской кухне – Кевин попытался отойти в сторону, чтобы оказаться за столом рядом с Анной. Филиппин мгновенно раскусила его намерение и, ни о чем не спрашивая, направилась в другую сторону. Только шепнула на ухо своему соучредителю:
– Не буду мешать тебе. Если хочешь трахнуть ее, пожалуйста. Кризисная коммуникация когда-нибудь может нам пригодиться.
Кевину показалось, что в глазах Филиппин промелькнула грусть. Удивительно.
За ужином Кевин и Анна рассеянно слушали сплетни из Давоса, а также рассуждения о новой марке носков из органического хлопка (made in France), о преимуществах зимнего отдыха на курортах Межев и Церматт, о будущем метавселенной и о сохранности подводного мира. Все это перемежалось самыми неприличными шутками. В этом избранном кругу, за пределы которого никогда ничего не просачивалось, люди могли позволить себе расслабиться и свободно говорить о том, о чем в современном мире принято молчать. В разгар ужина депутат от оппозиции обратился к
