Гумус - Гаспар Кёниг
– Давай же, мать твою!
Кевин крутанул ручку. Гол.
– Еще один матч, – потребовала Филиппин, стиснув зубы.
Они поменялись местами, не проронив ни слова. Кевин никогда не видел свою однокурсницу такой серьезной. Немного раздосадованный всей этой драмой, он решил, что на этот раз поддаваться не будет. Филиппин снова нарушала все правила – приподнимала стол, чтобы мяч катился в нужном ей направлении, забирала подачу у Кевина, – но не забила ни одного гола.
– Проигравший угощает!
– Я просто сегодня не в форме, – пробурчала Филиппин.
Кевин дружески обнял ее за плечи.
– Мы повторим, не переживай.
– Нет, не хочу.
– Это же просто игра!
– Ну и что? – закричала она. – Жизнь – тоже игра. Никакой разницы!
Кевин невольно отшатнулся. Филиппин совсем не шутила.
– Ладно, я угощаю, – произнесла она, внезапно успокоившись.
Они молча проследовали в кафетерий, где сидели только три китайские студентки, ведущие оживленную беседу. Взяв по порции смузи, Кевин и Филиппин подошли к кассе. Кевин достал свой бейдж Вышки, чтобы заплатить за себя.
– Нет, нет, – возразила Филиппин. – Проигравший угощает!
– Да брось, я пошутил.
– Не обсуждается.
Отпихнув Кевина от кассы, она расплатилась своим бейджем. Краем глаза Кевин увидел на карточке фотографию Филиппин. Открытая приветливая улыбка пользователя LinkedIn: Кевин никогда не видел такой на лице своей однокурсницы. Они сели за столик неподалеку от девушек-китаянок, щебетание которых оживляло унылый интерьер. Филиппин достала из сумки упаковку кофейных зерен в шоколаде. Кевин уже заметил за ней эту привычку – целыми днями грызть кофейные зерна.
– Кстати, меня зовут Филиппин.
– Я в курсе.
– Погоди, это не все. Филиппин, с двумя «п». Никогда не забывай про вторую «п».
– Очень приятно. Кевин с ударением на «и». Но, думаю, ты знаешь.
– У нас с тобой забавные имена. Мы обращаем на себя внимание.
– Что ты имеешь в виду?
Она ничего не ответила, только усмехнулась. Кевин прекрасно понимал, что она хотела сказать. «Филиппин» – это как королевский герб. За этим именем без труда просматриваются прекрасная османовская квартира в западных кварталах Парижа, загородный дом в Нормандии и зимний отдых в Куршевеле.
– А скажи мне, – сменила тему Филиппин, – какой у тебя бизнес-проект?
Кевин счел вопрос бестактным, но ответил без запинки: вермикомпостирование. Прототип будет стоить шестьдесят косарей – как известно, косарь на жаргоне Вышки (да и не только) означает тысячу евро. По словам преподавателя микроэкономики, в этом проекте есть определенный «рыночный потенциал». К удивлению Кевина, Филиппин выказала заинтересованность: расспрашивала, вникала в мельчайшие детали, не сводя с него своих зеленых немигающих глаз. Трудно было привыкнуть к этому совершенно неподвижному взгляду, который словно манил в далекий и холодный мир. Разговор с ней напоминал Кевину то ли сеанс гипноза, то ли собеседование у потенциального работодателя.
Филиппин хотела узнать все о люмбрицидах. Особенности их пищеварения и размножения, устойчивость к перепадам температуры. Кевин, разумеется, использовал научную лексику, которая, похоже, обнадеживала его приятельницу. Она спросила и об органических отходах: какие именно и в каких количествах? Ей показалось странным, что после всей этой шумихи насчет метана, получаемого из навоза (что оказалось дорогим и небезопасным с точки зрения экологии удовольствием), никто не подумал о дождевых червях. Простая и смелая идея, о которой только и мечтают предприимчивые люди.
– У тебя есть чувство инсайта, – заключила Филиппин, отыскивая на дне пакетика последнее кофейное зерно.
– Чего?
– Инсайта. Откуда ты взялся, парень?
– Чувство инсайта? Так не говорят.
– А я говорю. Чувство инсайта. Инсайта! Инсайта! Слышишь, как будто шипение змей? Черви ведь похожи на змей?
Филиппин очень натурально зашипела, затем встала и ушла, не попрощавшись. Кевин немного задержался, приходя в себя. Чувство инсайта?
Филиппин исчезла на несколько дней. Она была не самой усердной студенткой, поэтому никто не обратил на это внимания. Кевин вернулся к своему обычному одиночеству. Однокурсники обсуждали вечеринки, на которые его никто не звал, говорили о группах в WhatsApp, куда его никто и не думал приглашать, сплетничали о людях, с которыми он не был знаком. Никто не проявлял к нему ни малейшей враждебности – его просто вежливо игнорировали. Кевин не фигурировал среди участников большой игры под названием «Кто станет первым миллионером». Однокурсники называли его «агрономом» или «бюджетником». Он не обижался. Ему не требовалось становиться миллионером. Он просто хотел побыстрее получить диплом и свалить отсюда.
Через неделю Филиппин вернулась и как ни в чем не бывало уселась рядом с Кевином. Занятие по составлению баланса уже началось. Филиппин тяжело дышала, энергия внутри нее била ключом.
– Надо поговорить, – прошептала она.
В перерыве она взяла Кевина за руку и повела, как и в прошлый раз, в кафетерий. Открыла пачку кофейных зерен и с решительным видом начала разговор.
– Я прочитала книгу Марселя Комба, о которой ты говорил. Отличная штука. Вермикультура и все такое. Они всеядные, эти черви, они утилизуют практически все!
– Да. Бытовые отходы, отходы деревообрабатывающих и целлюлозных производств, органические осадки сточных вод, навоз и помет, – привычно перечислил Кевин. – Остаются только неорганические вещества, которые можно отправлять на переработку.
– Фактически Комб создал экспериментальный образец переработки городских отходов.
– Фактически да. Он показывал несколько фотографий на своих презентациях. Говорил, что ему пришлось свернуть дело из-за проблем с финансированием.
– И с тех пор никто не пробовал воплотить его идеи?
– Насколько я успел заметить, дождевые черви не пользуются большой популярностью…
Филиппин глубоко вздохнула.
– Ты знаешь, что через два года сортировка органических отходов станет обязательной?
– Нет, впервые слышу. Это хорошо. Это заставит людей покупать мои вермикомпостеры…
– Не только людей. Это касается всех. Муниципальные учреждения, промышленные предприятия. Огромный рынок.
– Это другое. Мои вермикомпостеры созданы для частных лиц.
– Да забудь ты об этой своей дешевой фигне!
Ее громкий голос эхом разнесся по кафетерию. Компания студентов за соседним столиком обернулась. Они подумали, что пара выясняет отношения.
– Нужно выйти на промышленный уровень, – продолжала Филиппин более спокойным тоном. – Построить вермизавод. Точнее, вермизаводы. По всей стране. Возможно, когда-нибудь и по всему миру. Запустить туда миллиарды и миллиарды дождевых червей. Они будут переваривать мусор день и ночь. Производить тысячи тонн биогумуса. Мы спасем человечество от его отходов. Мы спасем Землю от человечества. Прощай свалка, прощай сжигание, прощай метан!
Кевин рассмеялся. Ему не удалось раздобыть и шестидесяти тысяч евро.
– Вот что такое настоящая революция. Это вам не пластиковое барахло, которое будут штамповать все эти уроды, – добавила она, указывая взглядом на соседний столик.
В этом пункте она не ошиблась, с готовностью признал Кевин.
– Ведь идея осуществима, правда?
Она уставилась на него настолько пристально, что он отвел взгляд.
