Заднесельские оскорёнки - Александр Владимирович Быков
Иерархия уездных полицейских чинов включала в себя исправника, станового пристава и урядника. Первые два были большое начальство. Исправник жил в Кадникове, пристав появлялся в Заднем в основном тогда, когда надо было взыскать недоимку, если обнаружилось «мертвое тело» или началась эпидемия. Крестьяне искренне недоумевали, зачем нужно столько начальников, когда бывает, что и одному земскому делать нечего. Знали бы они, как расплодилась бюрократия в XXI в.!
Больше всего крестьянам приходилось иметь дел с урядником, который жил непосредственно в Заднем. По функциям он напоминал современного участкового. Вот, что пишет об этом человеке Мерцалов:
«Урядник у нас человек простой, не придира и не бахвал. Будучи крестьянином по происхождению, он действует во вполне знакомой ему обстановке крестьянского мира и никогда не требует от мужиков ничего лишнего, кроме того, что предписано от начальства».
В подчинении урядника находятся выборные лица из крестьян – сотские и десятские. В Заднесельской волости в конце XIX в. было восемь участков-сотен, каждая из которых делились на десятки по числу хозяйств.
Бедный, бедный сотский! Его выбирали на год из числа уважаемых поселян, как правило из больших семей. Сотские по очереди дежурили в Правлении и на базаре во время торжков и ярмарок, состояли при «мертвых телах» до приезда станового, охраняли вещественные улики, сопровождали арестантов до Кадникова и Вологды. За все это не полагалось никакой платы. Правда у сотского были помощники – полицейские десятские, на которых иногда можно было переложить часть обязанностей.
Своеобразной была структура волостного правления. По правилам оно являлось коллегиальным органом, где заседали сельские старосты всех крестьянских обществ под руководством старшины. На самом деле в Правлении командовали двое – старшина и писарь. «Писарь – это главный рычаг всего волостного управления в административном и судебном решении. От него главным образом зависят все дела в правлении и волостном суде», – пишет Мерцалов, характеризуя фигуру этого наемного чиновника. «Мужики всегда обращаются сначала к писарю, потолковавши, часто угостивши его, они уже подают прошения старшине». Ну что же, так заведено исстари на Руси: «каждый подьячий любит пирог горячий». Кстати, писарю полагалось неплохое жалование на полном обеспечении – 300 рублей в год.
Из всех крестьянских властей в пределах волости самая тяжелая доля, по мнению Мерцалова, у сельского старосты. У него не было никакой фактической власти над членами сельского общества, оклад и то по максимуму составлял жалкие 40 рублей в год, а обязанностей было целый воз: взыскать подати и повинности, исполнять судебные решения, общественные приговоры, вести документацию в трех амбарных книгах, а также следить за общественным хлебозапасом, дорогами, мостами, изгородями, опекой, семейными разделами. «Я нисколько не погрешу против истины, если скажу, что в настоящее время сельский староста – это просто мученик», – сделал резюме Мерцалов.
Суд
Волостные суды – это далекое прошлое русской судебной системы, тесно связанное с идеей народного самоуправления. В какой-то мере современная форма использования в уголовном процессе института присяжных заседателей восходит к старым народным формам суда.
Изучение волостной судебной практики было главной задачей студента-юриста Василия Кандинского во время его экспедиции 1889 г. в Кадниковский уезд Вологодской губернии. В дневничке экспедиции встречается немало упоминаний о многочасовых бдениях Кандинского за судебными бумагами в волостных правлениях и расспросах тамошних служащих. К сожалению, эти записи, видимо, не сохранились.
Во время экспедиции Кандинский посетил и Заднесельское волостное правление. Благодаря записям Мерцалова мы можем предметно поговорить об этой части работы будущей знаменитости применительно к Заднесельской волости. «Единственный у нас народный суд – это волостной, – пишет Мерцалов, – он состоит из четырех судей, один из которых состоит председателем». В судьи выбирались крестьяне старше 35 лет, не судимые, по возможности грамотные, пользовавшиеся авторитетом среди односельчан. Председателю полагалось жалованье 60 рублей в год, судьям по 35 рублей.
Годовая зарплата судьи была сопоставима с месячным окладом волостного писаря, т. е. была настолько незначительной, что не могла стать источником благосостояния. В этом была некая идея – судить не за деньги, а за совесть. На практике, как пишет Мерцалов, не редки были подношения судьям как в виде денег, так и натурой. «Кто ноне не берет? Все берут – печеным и вареным. Только давай!» По этой причине отношение крестьянства к волостному суду было неоднозначным.
В Заднем селе волостной суд собирался еженедельно по четвергам, стороны вызывались повесткой и должны были являться лично, или, если живут дальше 15 верст от села, прислать представителей.
Давайте не будем останавливаться на деталях процесса, в конце концов нам это надо только для общего представления, и сразу перейдем к выводам. «Мужики невысоко ставят свой волостной суд: «не велика важность, судьи-то не какие графы, такие же сивалдаи, как и мы, грешные!» – заметил Мерцалов, отвечая на вопросы этнографической анкеты в 1898 г.
Стороны хорошо знали особенности волостного судопроизводства и поэтому вели себя по собственным понятиям: могли подкупить судей и свидетелей, отказаться от подписи или подделать, солгать, хоть и под присягой.
Это с одной стороны, с другой Мерцалов сообщает еще более горькую правду: «Современный волостной суд лишен всякой самостоятельности. Земский начальник влияет на его решение, неофициально указывает, как следует решить данное дело». На решение суда огромное влияние оказывал старшина и, разумеется, волостной писарь, который оформлял документы и мог себе позволить сослаться на несуществующие законы. Адвокатов волостной суд не знал, многое принималось на веру. Именно поэтому, как свидетельствует Мерцалов, крестьяне считают «настоящим» только уездный суд в Кадникове, однако далеко не все готовы к продолжительной судебной тяжбе и многие предпочитают перетерпеть несправедливое решение.
Впрочем, современному юристу эти решения покажутся очень мягкими. За серьезные преступления давали тюремные сроки, часто небольшие, если все случилось в первый раз, но тюрьмы крестьяне очень боялись. Пьянство было смягчающим обстоятельством, раскаяние должно было подтверждаться готовностью покрыть убытки потерпевшей стороне.
Основной приговор по гражданским делам – это штрафы или кратковременный арест. Интересно, что арестованным женщинам разрешалось во время отбывания плести кружева. До 1903 г. за мелкие нарушения пороли розгами. К числу таких в Заднесельской волости относилось, например, плохое содержание изгороди, повлекшее потраву скотом угодий.
И еще важное обстоятельство: первое, что предлагалось в суде сторонам, – это мириться, поэтому много случаев заканчивалось мировой. И вся правда, худой мир лучше доброй ссоры!
И
