Заднесельские оскорёнки - Александр Владимирович Быков
Она в совершенстве владела методом экстраполяции, перенося данные XIX столетия в каменный и бронзовый век. Для нее не существовало границ, ведь сакральное знание древности сохранилось фрагментарно в индийских «Ведах», иранской «Авесте», северо-русских диалектах и памятниках материальной культуры славянских народов. Все вместе это реконструировало картину жизни древних «индо-ариев». Даже великую реку Ардвисуру-Анахиту вологодский исследователь нашла на Севере.
«Это наша Северная Двина, все очевидно, «Дви» – двойная, река-рассоха, «на» – суффикс, обозначающий реку. Это в современном звучании, а в старину «Ар» – арийская, т. е. Река людей, «дви» – значение совпадает, «сура» – песня, течение, поток, – увлеченно рассказывала Светлана Васильевна, – в «Авесте» говорится: «у нее заливов тысяча и притоков тысяча». Разве у нашей Двины не так? Ардвисура впадает в белопенное море, а Двина тоже в Белое море. Есть и еще совпадения! Кстати названия рек Шексна и Кубена также индоевропейского происхождения!»
За энциклопедические знания и сложный бескомпромиссный характер в музее Жарникову не любили, по-моему она так и уволилась оттуда в звании младшего научного сотрудника.
Сейчас Светлана Васильевна живет в Петербурге, она ведущий специалист в России по своему профилю, непререкаемый авторитет. У нее вышло несколько книг, она читает публичные лекции, которые легко найти в интернете.
Вспоминает ли Жарникова Вологду? Конечно, более того, регулярно приезжает сюда и мы с ней иногда видимся.
Интересно, что те, кто много лет назад подсмеивался над теориями Светланы Васильевны, теперь гордятся знакомством с ней и пытаются делиться воспоминаниями. Кое у кого хватает наглости говорить о совместной с ней научной работе. Это, конечно, неправда. Кроме сына Алексея других соавторов у ученого в Вологде не было.
Воистину, нет пророка в своем отечестве.
Свою первую книгу о народном костюме Кадниковского уезда я начал под большим влиянием бесед Светланы Васильевны, многое из ее работ нашло отражение в работе о Кадниковском крестьянском кружеве – «Пава и Древо». По существу не аграрии в институте, а именно она, открыла для меня мир традиционной крестьянской культуры.
Пестерь, подставушка и несучёная бумага
Народный костюм является важнейшей составляющей культуры любого этноса. Чем больше этнос, тем разнообразнее варианты одежды. Даже в рамках одного уезда могут быть очень серьезные отличия по форме, фасону и покрою костюмов. Особенно это относится к женским нарядам.
В 1990 г. я издал небольшую книжку, посвященную народному костюму Кадниковского уезда Вологодской губернии, тираж которой давно разошелся, а текст стал «народным достоянием», живет своей жизнью на просторах интернета и даже растащен на цитаты поколениями начинающих этнологов.
За четверть века со времени написания работы накопилось много новых материалов по теме. Требуется новое, расширенное и дополненное издание книги.
Народный костюм Заднесельской волости не представлял чего-то оригинального в этнографическом плане. Более того, краеведу Мерцалову он казался настолько обычным, что вопрос в анкете этнографического бюро по поводу одежды он вообще пропустил. Подумаешь, ничего заслуживающего внимания исследователей в крестьянской одежде нет.
Очень жаль, что ему так показалось. Он вообще недооценивал эстетику современного ему крестьянского быта, больше внимания уделив вопросам управления, суда, земельным отношениям, промыслам и ремеслам.
Но недочет знаменитого краеведа в значительной части восполняет другой корреспондент этнографического бюро Алексей Малинин, также ответивший на поставленные столичной научной организацией вопросы. Его сведения касаются Шубровского прихода соседней Томашской волости, находившегося всего в 15 километрах от Заднего и связанного с селом тесными торговыми узами.
К слову, сейчас в некогда многолюдном приходе не осталось ни одной «живущей» деревни и только название речки Шубровки, впадающей в Кихть, напоминает о некогда густонаселенной местности.
С большой степенью уверенности можно утверждать, что зафиксированный Малининым крестьянский костюм был распространен и в Заднесельской округе в конце XIX столетия.
«В простой день мужик носит «пеструю» рубаху и крашенинные портки», – пишет корреспондент Малинин. – «Пестрая, пестрядь или даже пестерь» – это своеобразный тип ткани в клетку. «Бабы напрядут из своего льна ниток, отдадут их окрасить в красную или синюю краски. Затем из этих крашеных ниток да из суровых ткут в клеточку полотно. Из этой «пестери» шьют мужикам будничные рубахи».
Мужские штаны, которые не стоит путать с нижней одеждой – портами, изготавливались в отличие от них обязательно из крашенной в синий цвет суровой льняной ткани. Поверх рубахи крестьяне надевали балахон, одежду простого покроя до колена, чем-то напомнившую Малинину поповский подрясник. Кроме льняного балахона использовали так называемую «сукманину», полушерстяную ткань домашнего производства. В балахонах из «сукманины» крестьяне ходили в межсезонье, осенью и весной.
Зимой главной одеждой крестьян обоего пола становились овечьи шубы, которые изготавливали из выделанных шкур собственных овец, покрывали сверху «крашениной» или, в праздничных случаях, сукном черного цвета. Любая покупная ткань говорила о достатке в семье и поэтому была принадлежностью праздничной одежды. В будни обходились домотканым.
В праздники мужики надевали ситцевые рубахи. В моде был голубой цвет. По городской моде многие в деревнях уже имели пиджаки из трика (тика) на ватине и такие же тиковые или суконные штаны.
Крестьянская шуба из овчины популярна и до сих пор, превратившись в престижную «дубленку» и распространившись по всему миру.
В особо сильные морозы поверх шубы было необходимо для тепла надеть армяк из «сукманины», распашную одежду типа халата, которая подвязывалась кушаком.
Зимой в качестве обуви использовали валенки, по-местному «катаники». Мастера ходили по деревням со своим инструментом и за 60 копеек и стол, т. е еду, из хозяйского сырья делали теплую шерстяную обувь.
Летом в обиходе повсеместно были кожаные сапоги. При наличии в селе Заднем развитого сапожного промысла с этим предметом одежды сложности не возникало. Интересно, что никакого упоминания про лапти в источниках не содержится. Кожаная обувь для крестьян это обычная одежда.
Головной убор – важная часть костюма. Без него никакой выход в люди не возможен. Малинин пишет, что будничные шапки крестьяне делали сами из овчины или заячьего меха, а вот выходной убор обязательно покупали, иначе нельзя, «по одежке встречают». Интересно, что летние «картузы» были тоже покупными, видимо шить фасонный убор было делом трудоемким, проще купить.
Женский наряд всегда более индивидуален, чем мужской, и имеет множество местных особенностей. Во многих местах Кадниковского уезда крестьянки носили так называемые «овечьи сарафаны» или, по-другому, «дольники». Овечьими их называли потому, что они были полушерстяными, а «дольниками» – по причине разноцветных полос на ткани, которые создавали продольный узор. Праздничный сарафан шили из ситца. Сарафан дополнялся исподней рубахой.
Отличить будничную «исподку» от праздничного варианта было легко. У первой
