Песня жаворонка - Уилла Кэсер

— Нельзя так близко, глупая! Ты закружишься и упадешь вниз.

— Ты подходил так же близко. Вот отпечаток твоего каблука, — возразила она.

— Но я подхожу умеючи. В этом разница.

Он провел черту в пыли носком ботинка.

— Вот так правильно. Не переступай эту линию. Вращайся вокруг собственного позвоночника, сделай полуоборот. Когда раскрутишься на всю длину тела, отпускай.

Тея зажала плоский камень между запястьем и пальцами, повернулась лицом к скале, вытянула руку, развернулась на левой ноге во всю длину тела и выбросила снаряд в пропасть. Она повисла в воздухе в ожидании, забыв убрать руку и следя глазами за камнем, словно он нес на себе ее судьбу. Фред наблюдал: немногие девушки способны продемонстрировать такую линию от носка до бедра, от плеча до кончика вытянутой руки. Камень истратил импульс и начал падать. Тея отступила и сердито хлопнула себя ладонью по колену.

— Вот опять! Никакого сравнения с тобой. Что я делаю не так? Дай еще один.

Она повернулась к скале и снова крутанулась. Этот камень пролетел чуть дальше. Оттенбург рассмеялся:

— Почему ты продолжаешь работать после броска? Ты уже не можешь ему помочь.

Не отвечая, Тея нагнулась, взяла еще один камень, глубоко вздохнула и снова развернулась. Фред следил за диском, восклицая:

— Молодец, девочка! В этот раз закинула за сосну. Хороший бросок.

Она вытерла горящее лицо и шею платком, на мгновение задержавшись, чтобы потрогать правое плечо левой рукой.

— Ага, натрудила, да? Я же предупреждал. Ты все делаешь слишком усердно. Знаешь что, Тея. — Фред вытер руки и начал заправлять рубашку. — Я сделаю бастоны и научу тебя фехтовать. Тут у тебя отлично получится. Ты легкая, быстрая, и у тебя много напора. Представляю, как ты бы налетела на меня с рапирой, с этаким свирепым лицом, — усмехнулся он.

Она упрямо отвернулась и бросила еще один камень, опять зависнув в воздухе после броска. Ее ярость забавляла Фреда, который легко относился ко всем играм и во все играл хорошо. Тея тяжело дышала, а на верхней губе выступили маленькие капельки пота. Он обнял ее одной рукой.

— Если ты будешь такой хорошенькой… — Он наклонил голову и поцеловал ее.

Пораженная Тея сердито оттолкнула Фреда и принялась весьма враждебно колотить свободной рукой. У Фреда была отличная реакция. Он прижал обе руки Теи и решительно поцеловал ее.

Когда он отпустил ее, она отвернулась и заговорила, глядя через плечо:

— Это было нечестно с твоей стороны, но, наверное, я заслужила.

— Да уж, я бы сказал, что заслужила, — тяжело дыша, произнес Фред, — вот так налетела на меня, как дикарка! Да, ты заслужила!

Ее плечи будто окаменели:

— Ну я же только что сказала, что заслужила, разве нет? Чего ты еще хочешь?

— Чтобы ты объяснила, почему так налетела на меня! Ты не играла, у тебя был такой вид, как будто ты хочешь меня убить.

Она нетерпеливо откинула волосы назад:

— Я ничего не имела в виду, правда. Ты прервал меня, когда я следила за камнем. Я не могу перескакивать с одного на другое. Я оттолкнула тебя, сама не думая.

Фреду показалось, что спина Теи выражает раскаяние. Он подошел, встал сзади, положив подбородок ей на плечо, и что-то шепнул на ухо. Она рассмеялась и повернулась к нему. Они мгновенно забыли о куче камней, словно никогда не интересовались ею, обогнули желтую башню и скрылись за вторым поворотом каньона, где прерванный выступом мертвый город начинался снова.

Старик Бильтмер был несколько смущен оборотом, который приняла игра юноши и девушки. Он не слышал слов, но пантомима на фоне скал была недвусмысленна. Когда молодые люди скрылись, Генри тут же двинулся обратно к устью каньона.

— Сдается мне, эта юная леди может за себя постоять, — хихикнул он. — Однако ж и у молодого Фреда есть подходцы.

VI

Над Каньоном Пантеры наступал рассвет. Холодную расселину наполняли густые лиловатые сумерки. Древесный дым, дрейфуя от одного из пещерных жилищ, висел голубым шарфом над пропастью, пока сквозняк не подхватил его и не закружил прочь. Тея сжалась в дверном проеме каменного жилища, пока Оттенбург следил за потрескивающим огнем в соседней пещере. Он ждал, когда огонь прогорит до углей, прежде чем поставить кофе вариться.

Они покинули ранчо в четвертом часу утра, упаковав снаряжение для лагеря накануне, и пересекли открытые пастбища при свете фонаря, пока звезды еще сияли. При спуске в каньон путники тоже подсвечивали себе фонарем. В куртках и свитерах они продрогли до костей. Фонарь медленно полз по каменистой тропе, где воздух, казалось, был тяжелый и сопротивлялся. Поток воды на дне ущелья звучал глухо и угрожающе, гораздо громче и ниже, чем днем, — совсем другой голос. Угрюмость этого места словно говорила, что мир сможет вполне обойтись без людей, все равно — белокожих или краснокожих; что под человеческим миром существует геологический мир, и в нем идут свои безмолвные процессы гигантского масштаба, безразличные к человеку.

Тея много раз видела рассвет в пустыне, когда солнце беззаботно выскакивает из постели и мир в одно мгновение становится золотым. Но этот каньон, казалось, пробуждался, как старик с гноящимися глазами и заржавевшими суставами, отяжелевший, тупоумный и злобный. Тея жалась к стене, пока меркли звезды, и думала, какое мужество нужно было древним людям, чтобы выносить столь многое за ту малость, которую они получали от жизни.

Наконец в воздухе забрезжила какая-то надежда. В один миг сосны наверху, на краю обрыва, вспыхнули медным огнем. Тонкие красные облака, висящие над их остроконечными верхушками, начали клубиться и быстро перемещаться, сплетаясь и расплетаясь, как дым. Стрижи, словно по сигналу, вылетели из домиков на скалах и устремились вверх, к кромке обрыва. Маленькие бурые птички защебетали в кустах вдоль русла внизу, на дне оврага, где еще все было сумрачно и бледно. Сначала золотой свет словно завис волной на краю каньона; деревья и кусты наверху, едва заметные в полдень, сейчас, в косых лучах, казались больше. Длинные тонкие полосы света, трепеща, протянулись вниз, в каньон. Красное солнце быстро поднялось над вершинами пылающих сосен, и его сияние хлынуло в расселину, добравшись до самого порога, на котором сидела Тея. Оно пробуравило темную сырую поросль кустарников. Капающие росой вишневые кусты, бледные осины и заиндевелые