Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
На британском участке фронта система земляных укреплений напоминала германскую – там тоже имелось три линии траншей: передовая, линия поддержки (в 90 метрах позади передовой) и за ней, на расстоянии 360—540 метров, резервная. Дальше, вне досягаемости стрельбы из стрелкового оружия, находились позиции артиллерии.
С наступлением весны враждующие стороны опробовали две отмычки, чтобы вскрыть траншейный замок противника.
Британцы сделали ставку на тактическое новшество. Они попытались осуществить прорыв, создав максимальную концентрацию войск и артиллерийского огня на узком участке фронта. Объектом атаки была выбрана Нёв-Шапель – разрушенная деревня в тридцати километрах к югу от Ипра. Сосредоточение британских войск было проведено с невероятным искусством. Четыре ударные дивизии (две британские и две индийские, всего 60 000 штыков) незаметно заняли атакующие позиции в каких-нибудь сотне метров от германских окопов. Огневую поддержку обеспечивали 500 орудий, имевших в своем распоряжении 200 тысяч снарядов.
В семь часов утра 10 марта английская артиллерия начала перепахивать германскую полосу укреплений. Ураганная артподготовка длилась 35 минут. Затем в атаку поднялась пехота; одновременно артиллерия перенесла огонь вглубь территории противника, создав при помощи фугасных снарядов огневую завесу («барраж») позади германской передовой линии. Немцев было почти в семь раз меньше – оборону у Нёв-Шапель держали всего два пехотных полка и батальон егерей. Не прошло и двадцати минут, как их окопы были заняты британцами и индусами. В германской обороне открылась брешь шириной в километр и глубиной в 1800 метров.
Фактор внезапности на первом этапе операции был использован блестяще. Но развить успех британцам не удалось – сыграли свою роль недостаточность разведывательных данных о расположении германских войск и плохая связь, не позволявшая корректировать огонь артиллерии и согласовывать действия подразделений. В результате вместо того, чтобы расширять прорыв, британские дивизии до самой темноты бесполезно толклись в грязи на клочке отвоеванной земли, «подобно лососям в заводи у моста» (Д. Киган). Длительная заминка позволила германцам оправиться от неожиданности и подтянуть к Нёв-Шапель резервы. Когда наутро британское командование отдало приказ продолжать атаку, «невзирая на потери», время было упущено. Густой туман скрыл от английской артиллерии расположение целей, и атака быстро захлебнулась. К 13 марта немцы полностью закрыли прорыв, хотя и с большими потерями. Наступление у Нёв-Шапель обошлось британцам в 11 600 человек – против 8600, выбывших из строя у немцев.
В следующем месяце германское командование преподнесло англо-французским войскам на том же участке фронта ответный сюрприз.
Всю осень и зиму лучшие научные силы Германии трудились над созданием химического оружия. В частности, в его разработке приняли участие будущие Нобелевские лауреаты: Джеймс Франк, Густав Герц и Отто Ган. Полевые опыты происходили под руководством профессора Фрица Габера из Берлинского физико-химического института (в 1918 году ему тоже будет вручена Нобелевская премия по химии за предвоенные исследования по получению аммиака из водорода и атмосферного азота). После ряда неудачных экспериментов на Восточном и Западном фронтах с использованием начиненных газами снарядов Габер предложил доставлять газ на вражеские позиции при помощи баллонов. Это позволяло создать необходимую концентрацию отравляющего вещества в воздухе, а также формально соблюсти запрет Гаагской конвенции на применение газовых снарядов. В качестве начинки для баллонов был выбран хлор, обладавший смертоносным действием: пораженные им легкие начинали выделять жидкость, отчего человек испытывал удушье, сходное с тем, как если бы он тонул.
В первых числах марта в германские траншеи напротив британско-французских позиций под Ипром были доставлены около шести тысяч больших и малых баллонов со 168 тоннами хлора. При установке часть баллонов была случайно пробита снарядами союзников; полсотни германских солдат получили тяжелые отравления, двое погибли.
Успех газовой атаки, производимой из баллонов, всецело зависел от благоприятного ветра. А между тем чаще всего во Фландрии дуют западные или юго-западные ветры. Ждать перемены направления ветра пришлось больше месяца. За это время союзное командование получило несколько сообщений, основанных на показаниях пленных, о том, что «на позиции французских войск будет направлен удушающий газ». Но все эти предупреждения были сочтены дезинформацией и оставлены без внимания.
Ипрский выступ удерживали три британских, одна канадская и две французских дивизии. Ясным солнечным днем 22 апреля после полудня в лица солдатам союзных войск повеял легкий восточный ветер. Около пяти часов, когда солнце начало клониться к закату, блаженную тишину, напоенную благоуханием весеннего цветения, внезапно разорвал грохот германских орудий. Затем на окопы, занимаемые солдатами 45-й и 87-й французских дивизий, стало наползать странное зеленовато-желто-сизое облако, которое французы поначалу приняли за туман.
Действие хлора было опустошительным. Тысячи людей в передовых окопах разом забились в предсмертных судорогах; части, стоявшие за ними, обратились в паническое бегство, пытаясь опередить неумолимо катившуюся им вслед газовую волну. Англичанин О. С. Уоткинс, один из немногих очевидцев, оставивших описание первой смертельной газовой атаки, рассказывает:
«Когда мы вышли на свежий воздух, чтобы отдохнуть несколько минут от душной атмосферы окопов, наше внимание было привлечено очень сильной стрельбой на севере, где фронт занимали французы. Очевидно, шел горячий бой, и мы энергично принялись исследовать местность нашими полевыми биноклями, надеясь уловить что-нибудь новое в ходе сражения. Тогда мы увидали зрелище, заставившее остановиться наши сердца, – фигуры людей, бегущих в смятении через поля.
«Французов прорвали!» – вскричали мы. Мы не верили своим глазам… Мы не могли верить тому, что услыхали от беглецов: мы приписывали их слова расстроенному воображению: зеленовато-серое облако, спускаясь на них, становилось желтым по мере своего распространения и опаляло на своем пути все, до чего касалось, заставляя растения гибнуть. Никакой самый мужественный человек не мог устоять перед подобной опасностью.
Среди нас, шатаясь, появились французские солдаты, ослепленные, кашляющие, тяжело дышащие, с лицами темно-багрового цвета, безмолвные от страданий, а позади их в отравленных газом траншеях остались, как мы узнали, сотни их умирающих товарищей. Невозможное оказалось только справедливым.
Это самое злодейское, самое преступное деяние, которое я когда-либо видел».
Количество пострадавших было катастрофическим. Две
