Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
Провал зимнего наступления австро-венгерских войск в Карпатах и начавшиеся в марте бомбардировки крепости положили конец этим надеждам. Особенно разрушительным был огонь восьми 11-дюймовых береговых мортир, переброшенных из-под Кронштадта. К середине марта в крепости иссякли запасы продовольствия. Кусманек распорядился готовиться к прорыву. «Солдаты! – гласил его приказ. —Честь нашей страны и каждого из нас запрещает, чтобы мы после той тяжелой, славной, победоносной борьбы попали во власть неприятеля, как беспомощная толпа. Герои солдаты! Нам нужно пробиться, и мы пробьемся». Тяжелая крепостная артиллерия открыла бешеную стрельбу по осаждавшим. За день выстреливалось до тысячи снарядов. Генерал Данилов писал из Ставки Рузскому: «Из Перемышля гарнизон ежедневно тысячами расстреливает бессмысленно снаряды, не причиняя нам потерь и не решаясь больше на вылазки; впечатление таково, как будто противник стремится поскорее расстрелять свои снаряды. Это предположение согласуется с известиями о наступивших затруднениях по продовольствованию гарнизона».
18 марта огромный гарнизон Перемышля пошел на прорыв. Отбитые по всем пунктам, австро-венгерские войска вернулись в крепость и 20 марта повторили атаку, которая также была отражена. Сознавая безвыходность положения, Кусманек распорядился испортить крепостную артиллерию, взорвать мосты, форты и перебить лошадей.
Утром 22 марта Перемышль капитулировал. Это был блестящий триумф русского оружия. Количество пленных исчислялось в 120 000 человек, среди которых было 9 генералов и 2 500 офицеров. Только теперь неожиданно выяснилось, что осажденные, при наличии большей храбрости и упорства, могли бы раздавить осаждавших, как назойливых мух: гарнизон Перемышля почти вдвое превосходил по численности стоявшие под его стенами русские войска.
«Сдача Перемышля, – вспоминал генерал Брусилов, – произошла исключительно благодаря бесконечной стойкости и самоотверженности войск 8-й армии, в особенности 8-го армейского корпуса с его начальниками во главе. Нужно помнить, что эти войска в горах зимой, по горло в снегу. при сильных морозах, ожесточенно дрались беспрерывно день за днем, да еще при условии, что приходилось беречь всемерно и ружейные патроны и, в особенности, артиллерийские снаряды. Отбиваться приходилось штыками, контратаки производились почти исключительно по ночам, без артиллерийской подготовки и с наименьшею затратою ружейных патронов, дабы возможно более беречь наши огнестрельные припасы… Объезжая войска на горных позициях, я преклонялся перед этими героями, которые стойко переносили ужасающую тяжесть горной зимней войны при недостаточном вооружении, имея против себя втрое сильнейшего противника».
Эвакуация такого огромного количества пленных заняло не одну неделю. «Все дороги от Перемышля заполнены пленными, – писал Брюсов в конце марта. – Шоссе на десятки верст кажется синим от синеватых австрийских мундиров. Пленные идут большими толпами под конвоем немногих казаков, идут и маленькими группами, идут и одиночками. Никто не делает попытки бежать. В городе также множество австрийских солдат. Эвакуация пленных займет недели две. Среди сдавшихся – очень много славян: поляков, русин и чехов. Они не скрывают своей радости по поводу сдачи».
Ставка велела немедленно оповестить всю русскую армию о небывалой победе. Солдаты и офицеры встретили новость с восторгом, на всем тысячекилометровом фронте воздух сотрясали громовое «ура!», ружейный и орудийный салюты. В тылу впечатление от победы было столь велико, что военные обозреватели поторопились объявить, что «падение Перемышля знаменует собой перелом в великой мировой войне». Улицы обеих столиц заполнили ликующие толпы с национальными флагами и портретами государя. В главных соборах страны служили торжественные молебны. В последующие дни стихийные демонстрации в честь победы прошли во Львове, Киеве, Ярославле, Одессе, Костроме и многих других городах.
Великий князь Николай Николаевич был награжден бриллиантовой саблей с надписью: «За освобождение Червонной Руси». Брусилову пожаловали звание генерал-адъютанта.
В последующие дни Николай II посетил взятый Перемышль, а также Львов, где он остановился во дворце императора Франца-Иосифа. Приветствуя государя на пороге львовского собора, митрополит Холмский Евлогий (Георгиевский) не преминул отметить: «Ваше Императорское Величество, Вы первый ступили на ту древнерусскую землю, вотчину древних русских князей – Романа и Даниила, на которую не ступал ни один русских монарх». Это посещение государя породило среди православного русского населения Галиции надежды на воссоединение с Россией, которым не дано было осуществиться.
Взятие Перемышля позволило русскому командованию вдохнуть полной грудью после неудач в Мазурии. «Перемышль снял камень. Легче дышать», – сообщал Янушкевич Сухомлинову.
В 20-х числах марта победоносные армии Юго-Восточного фронта перевалили через Карпатский хребет. Над Австро-Венгрией нависла угроза поражения. Ее потери в зимней Карпатской битве были огромны – около 500 000 человек убитыми, ранеными, пленными.
«По всему Восточному фронту мы находились в ожидании русских атак», – вспоминал Людендорф тревожное настроение, царившее в германском и австро-венгерском штабах.
Однако силы русских войск были на исходе. Быстро восполнить громадную убыль в людях (почти 400 000 человек) не представлялось возможным. Кроме того, в ходе карпатских боев русская артиллерия растратила практически весь свой запас боеприпасов. Янушкевич 3 апреля сообщал Сухомлинову: «Из всех армий вопль – дайте патронов…». Принимая во внимание эти обстоятельства, Ставка 28 марта приказала 3-й и 8-й армиям остановить наступление.
Взятие Перемышля стало последним крупным успехом русской армии в 1915 году.
V
На Западном фронте штабы враждующих армий всю зиму корпели над головоломкой окопной войны.
Впервые со времен Римской империи всю Европу с севера на юг вновь перерезал лимес[103]. Правда, жаждущие разрушения варвары теперь находились по обе его стороны.
Закапываться в землю германцы и их противники начали еще в сентябре-октябре 1915 года. Чаще всего окопные линии создавали на основе уже имеющихся естественных углублений – канав, оврагов и т. п. Поначалу это были довольно примитивные укрытия. Но очень скоро их стали обустраивать «по науке»: углублять, укреплять и делать через каждые 10—15 метров изгибы и выступы, предохранявшие от осколков и взрывной волны при попадании артиллерийского снаряда прямо в окоп, а также от «анфиладного» огня при атаке по длине траншеи.
Перед траншеями сооружали широкий пояс из колючей проволоки – запатентованного в 1874 году изобретения американских фермеров, первоначально предназначенного служить средством ограждения для домашнего скота. В 1915 году проволочные заграждения ставили наспех, всего лишь в несколько рядов; позднее эта заградительная полоса повсеместно расширилась, достигнув со стороны германских траншей 45—90 метров.
Французы, изначально нацеленные только на наступательные действия, имели в течение всей войны самую слабую систему земляных укреплений. По приказу Жоффра она была разделена на пассивные и активные секторы: в первых накапливались войска, которые затем перемещались во вторые, откуда производились атаки.
Немцы пошли по пути создания
