Песня жаворонка - Уилла Кэсер

— Сначала «Возрадуемся», пожалуйста. И будьте добры, не торопитесь вот тут. — Она протянула руку из-за плеча Теи и взмахом белой перчатки очертила нужное место в нотах. Выпятила грудь, сцепила руки на животе, вздернула подбородок, подвигала щечными мышцами и начала с чувством:

— Воз-ра-ду-ем-ся! Во-оз-ра-ду-ем-ся-а!

Бауэрс шагал взад-вперед по комнате кошачьей походкой. Когда он все же находил нужным сдержать пыл миссис Прист, то обращался с ней грубо — тыкал и колотил ее массивную фигуру с холодным удовлетворением, будто и впрямь сводил счеты с этой роскошной женщиной. Внушительная дама нисколько не обижалась. Она старалась все сильнее, глаза все больше блестели, а губы краснели.

Тея играла, как было велено, пропуская мимо ушей потуги певицы. Впервые услышав пение миссис Прист в церкви, она ею восхищалась. Но позже поняла, насколько туповата эта добродушная сопрано, и прониклась к ней глубоким презрением. Тее казалось, что миссис Прист нужно упрекнуть и даже наказать за недостатки, разоблачить, по крайней мере перед самой собой, не дать ей жить и блистать дальше в счастливом неведении о том, как жалки на самом деле ее таланты.

Холодные укоризненные взгляды Теи пропадали втуне для миссис Прист, хотя однажды, подвозя Бауэрса домой в своем экипаже, она заметила:

— Какой красавицей была бы ваша дневная ученица, если бы не злосчастная привычка щуриться — у нее становится такое типично шведское отсутствующее лицо, что-то животное.

Это позабавило Бауэрса. Он любил наблюдать зарождение и рост антипатий.

* * *

Одним из первых разочарований, настигших Тею в Чикаго той осенью, было известие, что Харшаньи не вернутся. Они провели лето на базе отдыха в Адирондаке, а сейчас переезжали в Нью-Йорк. Старый учитель и друг Андора, один из тамошних самых известных преподавателей фортепиано, собирался удалиться от дел по состоянию здоровья и договорился передать своих учеников Харшаньи. В ноябре Андор должен был дать два сольных концерта в Нью-Йорке, до весны посвятить себя новым ученикам, а затем отправиться в небольшое концертное турне. Харшаньи сняли меблированную квартиру в Нью-Йорке, так как не собирались обзаводиться собственным жильем, пока не закончатся сольные концерты Андора. Однако первого декабря Тея получила записку: миссис Харшаньи просила зайти на старую квартиру, где паковала вещи для отправки.

Получив приглашение, на следующее утро Тея поднялась по лестнице и постучала в знакомую дверь. Открыла сама миссис Харшаньи и тепло обняла гостью. Провела ее в студию, заваленную древесной стружкой и упаковочными ящиками, и, прежде чем усадить, остановила у большого окна, держа за руку и разглядывая в ярком свете. Быстрый взгляд миссис Харшаньи заметил множество перемен. Тея подросла, ее фигура оформилась, осанка стала уверенной. Она привыкла жить в теле молодой женщины и больше не пыталась игнорировать его и вести себя как маленькая девочка. С возросшей телесной независимостью произошла перемена и в лице: безразличие, что-то жесткое и скептическое. Одежда тоже изменилась, стала напоминать наряд продавщицы, которая гонится за модой: фиолетовый костюм, дешевый мех, треугольная фиолетовая шляпка с торчащим спереди помпоном. Странная деревенская одежда, которую Тея носила раньше, шла ей гораздо больше, подумала миссис Харшаньи. Но такие мелочи, в конце концов, случайны и поправимы. Она положила руку на крепкое плечо девушки:

— Как вы выросли за одно лето! Да, теперь вы настоящая юная дама. Андор будет ужасно рад услышать о вас.

Тея оглядела беспорядок знакомой комнаты. Картины сложены в углу, рояля и кресла нет.

— Наверное, мне следует радоваться, что вы уехали, но я не радуюсь. Для мистера Харшаньи это, видимо, хорошо.

Миссис Харшаньи бросила на нее быстрый взгляд, говоривший больше, чем слова:

— Если бы вы знали, мисс Кронборг, как давно я хотела увезти его отсюда! Теперь он никогда не устает, никогда не унывает.

Тея вздохнула:

— Тогда я рада за него.

Ее глаза скользнули по едва заметным квадратам на стенах — следам от когда-то висевших тут картин.

— Возможно, я и сама сбегу. Не знаю, смогу ли выдержать тут без вас.

— Мы надеемся, что вы сможете приехать учиться в Нью-Йорк в самом скором времени. Мы думали об этом. И вы должны рассказать мне, как у вас идут дела с Бауэрсом. Андор захочет знать все подробности.

— Плохо ли, хорошо ли, но идут. Но моя работа мне не очень нравится. Она никогда не кажется такой серьезной, как занятия с мистером Харшаньи. Вы знаете, я работаю аккомпаниаторшей у Бауэрса во второй половине дня. Думала, что многому научусь у его учеников, но, кажется, мало что от них получаю.

Миссис Харшаньи вопросительно посмотрела на нее. Тея вытащила из-за пазухи платья аккуратно сложенный носовой платок и начала разлеплять уголки.

— Пение кажется не очень умной профессией, миссис Харшаньи, — медленно сказала она. — Люди, которых я вижу сейчас, совсем не похожи на тех, кого я встречала здесь раньше. У учеников мистера Харшаньи, даже у самых глупых, было больше… ну, вообще всего, как мне кажется. Те, кому я должна аккомпанировать, удручают. А профессионалы вроде Кэтрин Прист и Майлза Мердстона хуже всех. Если мне придется еще долго играть «Мессию» для миссис Прист, я сойду с ума!

Тея резко топнула по голому полу. Миссис Харшаньи с недоумением посмотрела на ее ногу:

— Вам не следует носить такие высокие каблуки, моя дорогая. Они испортят вам походку, и вы начнете семенить. Но можно ведь хотя бы научиться избегать того, что вам не нравится в этих певцах? Мне никогда не нравилось пение миссис Прист.

Тея сидела, опустив подбородок. Не поднимая головы, она посмотрела на миссис Харшаньи и улыбнулась; но хозяйка дома видела, что эта улыбка слишком холодна и полна отчаяния для такого юного лица.

— Миссис Харшаньи, мне кажется, я только и учусь, что не любить. Я так сильно и так много чего не люблю, что это выматывает. Не оставляет сил ни на что другое. — Она вдруг вскинула голову и вызывающе выпрямилась, сжав руку на подлокотнике кресла. — Мистер Харшаньи не выдержал бы этих людей и часа, я знаю. Просто вышвырнул бы в окно со всеми их кудряшками и перьями. Взять хотя бы эту новую сопрано, с которой все так носятся, Джесси Дарси. Она собирается в турне с симфоническим оркестром и сейчас разучивает свой репертуар с Бауэрсом. Кое-какие из этих песен Шумана мистер Харшаньи когда-то разбирал со мной.