Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников - Энтони Бейл
Никитина следует считать одним из первых самостоятельных путешественников, которые «отуземились» или свыклись в ходе своих скитаний с частичной ассимиляцией и трансформацией идентичности. Сначала он старался избегать местной пищи и обходился хлебом и водой, но в дальнейшем охотно ел вместе с индуистами, буддистами и мусульманами. Никитин поражался дешевым, вкусным и доступным индийским пряностям: перцу, имбирю, гвоздике, корице, ароматическим кореньям. Он близко познакомился с обычаями и верой других народов. Еще в начале путешествия Никитин, которого разбойники оставили без молитвенников, перестал отмечать христианские праздники, не знал, когда Пасха или Рождество, и потерял счет дням недели. Большую часть времени он проводил с мусульманами, и мусульманин Мелик «сильно понуждал» его «принять веру бесерменскую». Никитин, по-видимому, стал скрывать свою принадлежность к христианам и носил мусульманскую одежду. Он принял мусульманское имя (Ходжа Юсуф Хорасани) и признался себе, что «с пути истинного сбился и не знаю уже, по какому пути пойду». Никитин кончает свой рассказ молитвой (на арабском языке) «всевидящему, всеслышащему» Аллаху, явно и, похоже, добровольно принимая ислам.
В каждом путешествии бывает момент (он длится, возможно, часы, а может, и месяцы), когда мы начинаем задумываться, следует ли возвращаться домой – во всяком случае, возвращаться туда прежним. Не тот ли это момент, когда всякий путешественник спрашивает себя: и в чем же смысл? Что я приобрел в странствии? Может, мне следует просто продолжать путь?
Во всяком новом месте, приобретая какой-либо новый опыт, Никитин открывался себе с новой стороны. Чужеродность людей, с которыми он сталкивался, и посещаемых им мест обернулась тем, что и его собственное прошлое стало казаться ему чужим. Путешествие нередко замысливается как побег от банальности, трудностей привычной жизни, но Никитин зашел гораздо дальше. Ведь если путешествовать слишком долго, мы часто испытываем необходимость понимать людей, среди которых оказываемся, даже стать такими, как они.
Подхватывая за границей новые языки, мы порой как бы приобретаем новые личности, иные «я». Никитин был исключительно храбрым человеком и, кроме того, понимал, что его похождения совершенно исключительны. Он переправил запись рассказа о том, каким стал в Индии (по-русски, перемежая арабскими и турецкими словами), домой, в Россию. Его книга широкого распространения не получила, но была скопирована несколькими летописцами как свидетельство замечательного опыта.
В 1472 году Никитин пустился в обратный путь и в Кафе, на Черном море, отчасти записал свою книгу, но встретил смерть (обстоятельств мы не знаем) близ Смоленска, в Великом княжестве Литовском. Никитин проделал долгий путь, уцелел и приобрел разнообразнейший опыт, сильно изменился – и все же оказался еще одним путешественником, не вернувшимся домой.
Чем-то напоминал Афанасия Никитина чуть более робкий Джеронимо ди Санто-Стефано – генуэзский купец, предпринявший «погибельное путешествие» в Индию. В 1490-х годах он отправился в дорогу вместе с Джеронимо Адорно, деловым партнером, чтобы (купцы ожидали поездки несложной и выгодной) накупить в Каире коралловых бус и прочего, сбыть все это в Индии, а в Европу вернуться с индийскими товарами.
Эти двое прибыли в Индию на ненадежном, с низкими бортами кораблике джалба, из старых досок, соединенных канатами, под холщовыми парусами. На плавание от Эль-Кусейра (на египетской стороне Красного моря) до Малабарского берега у генуэзцев ушло 25 дней.
Сначала дела у двух Джеронимо шли как по маслу: поблизости от Каликута они нашли христиан. Они разузнали насчет диковинных перечных деревьев, и корня имбиря, и кокосов. Они наблюдали обряды местных жителей, поклонявшихся волу (животному, священному для буддистов, индуистов и джайнов), Солнцу (и в буддизме, и в индуизме есть важные солярные божества) или небольшим самодельным идолам. Санто-Стефано и Адорно с восторгом слушали о местных брачных обычаях – что женщина вправе взять себе «семь или восемь» мужей, а ни один мужчина не желает жениться на девственнице.
Далее они отправились на Шри-Ланку, где глаза их разбегались от изобилия высоколиквидных товаров. Коричные деревья вырастали здесь величиной с лавр. Куда ни глянь, повсюду переливались драгоценные камни: гранаты, гиацинты, кошачий глаз.
На Коромандельском берегу (на юго-восточной стороне Индостана) они нашли сандаловое дерево, идеально подходящее для строительства красивых домов. Через семь месяцев, проведенных в тех местах, два купца решили, что пришло время сбыть привезенный товар, и отбыли в страну Аву (северная и центральная части современной Мьянмы), где, по слухам, продавались чудесные рубины. Но из-за войны добраться до Авы им не удалось, и вместо этого отправились в Баго, в буддийское государство [Раманадеса], которое они называли «Нижней Индией» (юг Мьянмы). Здесь дела генуэзцев приняли совсем уж дурной оборот.
Санто-Стефано и Адорно договорились с правителем Баго, что получат за свои товары 2000 дукатов. Все было полностью обговорено, сделка заключена, но оплата постоянно задерживалась. Два Джеронимо ежедневно ходили во дворец и требовали причитающиеся им средства. Денег становилось все меньше, они голодали и страдали от резких перепадов жары и холода. Пятьдесят пять дней спустя Адорно, который никогда не был выносливым человеком, умер: лишения его доконали. Он скончался 27 декабря 1496 года, и рядом не оказалось даже священника, чтобы совершить таинства. Санто-Стефано похоронил друга в развалинах церкви, «никем не посещаемой». Он оплакивал друга, молился за упокой его души и подозревал, что и сам скоро умрет. Впрочем, когда правитель Баго наконец расплатился, Санто-Стефано воспрянул духом. И снова вышел в море.
Индийский океан покрывает огромная торговая сеть, охватывающая восточное и западное побережья Индостана, Маврикий, а также Суматру, Сейшельские, Мальдивские, Андаманские и Никобарские острова. Их объединяет торговля имбирем, сандаловой древесиной, перцем и кардамоном, кораллами, бумагой, мышьяком, цибетом и индиго. На средневековых европейских картах Азия распадается на великое множество крошечных островов в Индийском океане. Муссоны связывают их друг с другом и позволяют преодолеть расстояния в тысячи километров. Когда правитель Баго отдал Санто-Стефано причитающиеся ему деньги, тот мог отправиться домой, но, привлеченный шелками, камедью и пряностями Суматры, решил плыть на юго-восток.
Многие путешественники болезненно воспринимают тот момент, когда важная, хорошо организованная, предвкушаемая поездка оказывается дурацкой, бесплодной затеей: сплошные расходы, несчастья – одно за другим, и все пережитое в лучшем случае разочаровывает. И все же странник продолжает путь, надеясь извлечь хоть какую-нибудь выгоду из своего добровольного испытания. Санто-Стефано преследовали неприятности: его имущество арестовали и конфисковали большую часть (местный правитель объявил его собственностью умершего в его владениях Адорно). Санто-Стефано отправился сначала в Камбей (в Гуджарате), там продал все, что у него было, и накупил шелка и ароматических смол, чтобы сбыть их на родине.
Оттуда Санто-Стефано отправился на юг от Кочина, к поросшим пальмами пляжам Мальдивских островов. Несколько тысяч коралловых островков, затерянных в безбрежной синеве океана, занимало мусульманское государство – оживленный перевалочный пункт на морских путях с Явы и Суматры в Индию, Аден и Ормуз. Благодаря своему положению архипелаг был легкодоступен. С Мальдивских островов вывозили амбру, черепаховый панцирь и кокосовый канат. Кроме того, здесь действовала фактория для торговли пряностями, драгоценными камнями, китайскими шелком и керамикой. Непогода вынудила Санто-Стефано провести полгода вместе с «чернокожими и нагими, но крепкими и добрыми» островитянами, питавшимися пойманной на месте рыбой и привозимым в небольшом количестве рисом.
До перехода в 1153 году в ислам жители Мальдивских островов исповедовали буддизм. Они утверждали, что обратились в другую веру после визита мудреца из Магриба, который изгнал демона. Везде
