Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников - Энтони Бейл
Мы осмотрим главные достопримечательности Константинополя, какими они были в начале 1430-х годов. Бертрандон де ла Брокьер описывал город, размышляя и о его славном прошлом, и о будущем неминуемом падении.
Бертрандон происходил из благородного рода Лаброкьер, из деревни на реке Гаронне, чуть севернее Пиренеев. В молодости он поступил на службу к бургундскому герцогу, который держал двор в Дижоне. Бертрандон стал исполнять при герцоге обязанности кравчего, надзирая за подачей блюд на пиру. К 1425 году Бертрандон получил от Филиппа III Доброго (1396–1467) щедрую пенсию – 160 франков в год, вошел в число приближенных герцога, а в 1428 году был пожалован городом и стал сеньором Вьё-Шато (в Бургундии).
В 1432 году Бертрандон, который сделался доверенным дипломатом и шпионом Филиппа III, получил от герцога 200 фунтов на «далекое путешествие некоторого рода» – разведывательную миссию на Ближнем и Среднем Востоке. Его задачей было собрать сведения о турках-османах, которые методично оттесняли византийцев, захватывая их земли. Филипп III имел романтические устремления и желал стать, подобно государям прошлого, тем благородным воителем, кто изгонит мусульман из Святой земли и пресечет дальнейшие посягательства на территории христиан. Кроме того, герцог хотел отомстить за неудачный поход к Никополю (1396), крепости на Дунае. Здесь его отец Филипп II Смелый и брат Жан (Jean sans peur, Жан Бесстрашный) неудачно сразились с турками.
Вернувшись через 18 месяцев, Бертрандон получил от герцога еще 800 фунтов. В записке Бертрандона много деталей личного характера; он любознательный и независимый охотник за разного рода достопримечательностями, не избегающий местных жителей и вообще незнакомцев. Иногда он ездил открыто, в качестве посланника или дипломата, но временами одевался как местный житель, чтобы входить в мечети и путешествовать инкогнито. В качестве представителя герцога (впоследствии Бертрандон сделал бурную карьеру в качестве бургундского дипломата при французском дворе) он получал обычно радушный прием. Полевой исследователь по натуре, Бертрандон лично собирал сведения о положении дел в Восточном Средиземноморье.
Бертрандон отправился в путь в феврале 1432 года и вместе с пилигримами побывал в Венеции, Далмации и на Кипре. Посетив Иерусалим, Святую землю и Синайский полуостров, Дамаск и Сирию, Бертрандон поехал в Константинополь. В дороге он свел дружбу с египтянином по имени Магомет, и тот защищал его в трудных ситуациях. В записках Бертрандон много рассказывает о новой для себя пище (так, икра идет в дело, «когда больше нечего есть»), одежде (в Сирии он купил пару «красных сапог до колена, какие в обычае той страны») и языках (однажды дружелюбно настроенный еврей из Кафы составил для него словник на итальянском, татарском и турецком языках, где было «все, что могло потребоваться в дороге мне и моей лошади»). Путешествовать – значит приобретать знания, но знание нередко получаешь путем неожиданным и непрямым.
Рассказ Бертрандона о Константинополе содержит ценную информацию об этом многолюдном, раздираемом противоречиями, обреченном городе. Прогулка начинается не в самом Константинополе, а в пригородном районе Пере (совр. стамбульский район Бейоглу; «Пера» по-гречески значит просто «через», «за пределами») и его окруженном стенами «большом городе» Галате (теперь – район Каракёй). Названия «Пера» и «Галата» равнозначны. Пера расположена на северо-восток от исторического центра Константинополя, через бухту («вовсе не широкую, но очень глубокую») Золотой Рог. Бертрандон упоминает, что в Пере в 1432 году жили генуэзские купцы, которые наряду с греческими и еврейскими коллегами управляли пригородом. Все они подчинялись должностному лицу (potestat или podesta), получавшему от герцога Милана титул лорда Перы и одновременно занимавшему пост посланника Генуи при византийском дворе.
Пера имела собственные стены и башни, и самой заметной была башня Христа (Галатская; круглое в плане сооружение из кирпича, романского стиля, в 1349 г. заменившее собой прежнюю постройку). Она была заметна прибывающим по морю и служила привычно выглядящим для западного глаза ориентиром. Башня Христа – изящная конусообразная, украшенная арками цитадель – напоминала здания в иллюминированной рукописи, преподнесенной Бертрандоном герцогу Филиппу.
Бертрандон счел порт Перы «прекраснейшим из всех мною виденных» и встретился там с посланником миланского герцога с целью подготовки заговора против венецианцев. Пера – по сути, обустроенная европейская колония путешественников и экспатов – для многих гостей с Запада выступала первым портом. Бертрандон наткнулся здесь на своего давнего знакомца, каталонского купца по имени Бернард Кармер, которого последний раз видел во фламандском Брюгге. Кармер, признав Бертрандона, предложил ему переехать из Перы, «остановиться в его доме… в Константинополе» и «не спеша» обойти город. Бертрандон, не в силах отказаться от экскурсии с местным жителем, принял приглашение.
Совет
Прибытие в Константинополь напоминает поход в огромный лес: без надежного проводника обойтись невозможно. Если вы попытаетесь сэкономить, то не сможете ни увидеть, ни приложиться к мощам даже одного святого, разве что в день его поминовения, когда их сможет отыскать любой.
Далее Бертрандон перебрался на полуостров («имеющий форму треугольного щита»), занятый собственно Константинополем. Перу в то время соединяла с городом паромная переправа (моста не было) через полукилометровую бухту Золотой Рог (вход в нее обычно закрывала толстая железная цепь, чтобы контролировать проход кораблей). Из Перы Бертрандон насчитал семь холмов, на которых стоял Константинополь, и отметил, что Рим и Антиохия также построены на семи холмах. Подобно многим путешественникам, Бертрандон искал черты, делающие город не уникальным, а похожим на другие. Его поразила величина Константинополя (по его оценке, 6 миль в поперечнике и 18 миль в окружности). По мнению Бертрандона, Константинополь не настолько велик и плотно застроен, как Рим (на самом деле население Константинополя на тот момент вдвое превышало население Рима).
Бертрандон первым описал La Blaquerne – укрепленный Влахернский дворец, примыкавший к северной городской стене; его руины можно увидеть и теперь. Дворец с рядом роскошных залов из светлого кирпича был возведен на громоздящихся друг над другом террасах. Здесь находился центр императорской власти, император (тогда Иоанн VIII Палеолог) и императрица (Мария Трапезундская) часто посещали дворец и принимали в нем важных гостей. Бертрандон упоминает «довольно глубокие» рвы, которыми был опоясан дворец, но он счел их потенциально уязвимым элементом оборонительных сооружений, поскольку «именно здесь приступ [в 1204 году] увенчался успехом». Как и многие гости города того времени, Бертрандон восхищался Константинополем – но и дивился тому, с какой легкостью он был взят. Своеобразным памятником взятию и разграблению Константинополя была бухта Вуколеон на Мраморном море. Посетивший ее Бертрандон не описывает стоявший здесь императорский дворец: к тому времени он уже был заброшен. Его внимание привлекло кладбище – «холмик из костей христиан, оставивших Иерусалим, Святую землю и Акру» во времена Первого крестового похода (в 1090-х гг.). Бертрандону объяснили, что византийцы привезли множество христиан сюда, «подальше от чужих глаз», и перебили. Другим крестоносцам, которые узнали об этом, удалось спастись на берегах Черного моря. Так, по утверждению Бертрандона, появились черкесы, авары, мингрелы и иные населяющие Кавказ христианские народы. Исторической основы его рассказ под собой не имеет. Христианские общины появились на Кавказе задолго до 1090-х годов, и то, что увидел Бертрандон, было могилами венецианцев, изгнанных из города греками в 1261 году. Сообщение это, однако, отражает популярное на Западе мнение о греческих правителях и попытку Бертрандона связать историю региона с Крестовыми походами и самостоятельно осмыслить историю связанных с этим местом запутанных и жестоких конфликтов и множественные идентичности его обитателей.
Бертрандон осмотрел «самую примечательную и важную» из многочисленных церквей Константинополя – храм Святой Софии («главную церковь, где размещается патриарх») на вершине первого холма, близ того места, где треугольник города вдается в пролив Босфор в направлении к Пере и Азии.
Огромная круглая в плане церковь, посвященная Святой Софии (то есть Премудрости) или, как нередко считалось, – святой по имени София, всегда вызывала благоговейный трепет. Освященный в 537 году и существующий до сих пор (несмотря на расположение Константинополя на геологическом разломе), этот храм замечателен своими колоссальными размерами. Он стоит на плато, возвышающемся над главными бухтами и торговыми кварталами византийского города, за счет этого производит впечатление одновременно элегантное, величественное и очень прочное, основательное. Храм
