Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников - Энтони Бейл
БАЛЛАДА О МОРСКОМ ПУТЕШЕСТВИИ
Николь Лув (Nicole Louve, Nicolle Lowe) был богатым дворянином из Меца, что в Лотарингии. Весной 1428 года он отправился на венецианской галее в Святую землю и вернулся в том же году, в декабре, с двумя попугаями, которых самолично приобрел в ходе своей поездки. На обратном пути он сочинил это сатирическое стихотворение о пережитом в море.
БАЛЛАДА, СОЧИНЕННАЯ СЭРОМ НИКОЛЕМ, РЫЦАРЕМ, В МОРЕ ПРИ ВОЗВРАЩЕНИИ ОТ ГРОБА ГОСПОДНЯ, В ГОДУ 1428
Тот, кто желает отправиться путь на паломнической галее,
Должен собрать всю свою волю в кулак,
Ибо родную едва покинешь ты гавань —
Начинаются слезы и муки.
На борту
Привередам не место,
Гнилью и дрянью трапезничать здесь – обычное дело,
И лишь во сне видишь тут свежую пищу.
На палубе нет тени,
И ты печешься на солнце.
Ешь гнилые сухари,
И всем приходится пить дурное, ужасного вкуса вино.
Куда ни глянь, все здесь подстегивает аппетит!
Усевшись за общий стол,
Знаем: отсюда нет и футов шести до угла,
Где опустошим мы желудки!
Должен сказать еще вот что:
Ты всецело во власти ветра.
Ветер – вот настоящий хозяин галеи,
Ветер – и только, никто иной.
Ветер баюкает судно, если ему угодно,
Или заставит пуститься на всех парусах.
Не смотри на патрона, начальника или гребцов:
Они тоже страдают!
Ветру не нужен скрипач, чтобы в пляс вся галея пустилась.
И все угрюмо глядят, болтая головой,
Исторгая кишки и желудок.
Когда же ветер решает явить свою силу,
Не остается ничего,
Кроме как умолять Господа
Избавить от бед.
А случаются ведь здесь и бури —
Когда страшно так, что и вообразить невозможно.
При сильном ветре важнее всего встать на якорь
Близ порта.
Это может длиться долго,
Вы уж поверьте!
Когда снедь на борту иссякает,
Приходится, на берег сойдя, брести пешком.
А если хочешь прилечь,
Трудно найти отдохновение
Или добрый сон.
Спать нужно в трюме,
Пропахшем вонью,
Летучими парами, газами,
Исторгаемыми человечьим нутром.
Это отвратительно!
Блох целый полк,
А вшей без числа.
Каждая норовит укусить, ужалить спящих бедолаг,
Кои пытаются отдохнуть.
В целом,
Если покончить с этим предметом,
То никто не обязан ехать в Святую землю,
не обладая силами и свойствами, которые здесь опишу:
Ты должен быть движим великим рвением,
Которое поможет преодолеть эти беды.
Еще ты должен быть молод
И память иметь покороче, чтобы быстро забыть их.
Либо, как прежде писал я,
Нужно найти в себе силу встретить опасность,
Морскую фортуну,
Усталость, болезни, зловоние.
И все же, в конечном счете,
Если ты в самом деле желаешь Гроб Господень увидеть,
На землю Святую ступить,
Отправляйся, не мешкая, тотчас!
Это стихотворение писано в море, в год 1428, на борту галеи с тремя сотнями пассажиро-товарищей, но среди них нет ни единого, кто смог бы вылакать бутылку дешевого французского вина!
Глава 6
Прогулка по Константинополю
Пера. – Вуколеон. – Собор Святой Софии. – Ипподром. – Конная статуя. – Монастырь Пантократора. – Храм Святых апостолов. – Влахернский дворец
Завоевания и трофеи всегда были мощными стимулами для того, чтобы отправиться в путешествие. В 1204 году к Константинополю явилось собранное в некоторой спешке западноевропейское войско под предводительством венецианцев: те решили оспорить у греков власть над городом. Завоеватели отзывались о Константинополе с восторгом, изумлением и трепетом. Жоффруа де Виллардуэн, рыцарь-крестоносец и хронист, писал, что те, кто прежде не видел Константинополь, «долго разглядывали» его, «ибо не могли и представить себе, что на свете может существовать такой богатый город, когда увидели эти высокие стены, и эти могучие башни, которыми он весь кругом был огражден, и эти богатые дворцы, и эти высокие церкви, которых там было столько, что никто не мог бы поверить, если бы не видел своими глазами, и длину, и ширину города, который превосходил все другие города»[23]. Виллардуэну величественный Константинополь представлялся удивительным драгоценным камнем, которым следовало завладеть. Разграбление Константинополя 1204 года можно называть «крестовым походом», но это событие имело отношение не только к религии, но и к торговле и вопросу о торговых привилегиях: кому контролировать Черное море, кто больше заплатит венецианцам и кто получит доступ на оживленные рынки города. В Средние века люди стремились в Константинополь потому, что хотели покорить его, а если это не удавалось, то хотя бы приобщиться к его огромному богатству.
Город, прежде называвшийся Византием, стал многолюдным мегаполисом, лежащим между Европой и Азией. Около 1350 года население Константинополя достигало 80 000 человек (после периода расцвета в VI веке, когда здесь насчитывалось до полумиллиона жителей, оно уменьшилось из-за войн, болезней, землетрясений и миграции). Это был крупнейший город средневекового западного мира. Разместившийся на треугольном полуострове, на семи холмах, огромный Константинополь воспринимался многими из тех, кто приезжал сюда, как место, где царственное прошлое встречалось с неопределенным будущим.
На составленном флорентинцем Кристофоро Буондельмонти в 1420-х годах плане Константинополя античные постройки и резные колонны соседствуют с руинами, беспорядочно возведенные домики – с громадными храмами и императорскими дворцами, грозными башнями и стенами, мельницами и многочисленными бухтами полуострова. К XIV–XV векам население Константинополя складывалось из греческого православного большинства и укоренившихся общин албанцев, амальфитанцев, армян, болгар, каталонцев, генуэзцев, венгров, пизанцев, рагузцев, турок и венецианцев. Имелась здесь и крупная еврейская община. Город постоянно поддерживал связи и вел диалог с католическими и мусульманскими странами – то был настоящий космополис, мировой город, целый мир в пределах одного города.
Жизнь Константинополя целиком определялась его связью с морем, особенно с проливом Босфор, соединяющим Черное море с Мраморным, Эгейским и Средиземным. Днем поверхность воды отражала свет, озаряя собой обдуваемые ветрами холмы с кедрами, кипарисами, дубами и смоковницами. Ночью море становилось очень темным, и дующий с моря ветер безуспешно пытался сдвинуть с места бледные камни прибрежных укреплений.
Немецкий паломник Лудольф из Зюдхайма, приехавший в Константинополь в 1330-х годах (к этому времени город уже не принадлежал венецианцам – здесь снова хозяйничали византийцы), оставил подробное и восторженное описание «чрезвычайно красивого и очень большого города». Лудольф рассказывает о многокилометровых стенах, треугольной форме полуострова, на котором в основном расположен город, «многочисленных и разнообразных затеях, устроенных здесь императором Константином, который нарек его Константинополем». Лудольф перечисляет приметные церкви города и живущие в нем народы, упоминает об изобилии дешевого хлеба, мяса, рыбы, а также о стуже (в ноябре в Константинополе нередко холоднее, чем в Саксонии, откуда родом этот паломник) и огромном количестве палтуса, вылавливаемого греками и вывозимого во все области Азии.
И все же Лудольф помнит об утратах: «Читателю следует знать, что некогда император греков и греки владели всей Азией – и большой, и малой». Под «большой и малой» Азией Лудольф разумел Малую Азию (Анатолию) и Большую Азию (земли к востоку от Анатолии, в том числе регион, которой мы теперь называем Центральной Азией). С тех пор могущество Константинополя, «разделенного с римской церковью расколом» и ослабленного территориальными утратами, сильно
