Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл
За ночь ветер ослаб, и над океаном сгустился густой туман, но, поскольку мы только что покинули землю, мы были уверены в своем местоположении и продолжали двигаться на север так быстро, как позволял ветер. На рассвете корабль выглядел жутко, плывя в этом белом облаке, и даже на таком крошечном судне я с трудом мог разглядеть с юта и бушприт, и верхушку мачты. Хотя на палубе мы видели мало, Кокрейн послал наверх дозорного с подзорной трубой, где, по его мнению, туман должен был быть реже. И точно, два часа спустя, когда туман начал рассеиваться под слабым теплом зимнего солнца, дозорный доложил, что видит верхушки каких-то мачт на востоке. Бог знает, как они определяют такие вещи по нескольким палкам, торчащим из облака, но он был уверен, что это не военный корабль, и по расстоянию между мачтами предположил, что это крупный торговец. Хищные улыбки расползлись по лицам команды: одинокий торговец, застигнутый врасплох в тумане, станет отличным началом похода. Был взят курс на перехват, но туман все редел и долго скрывать нас не мог.
Люди забывают, сколько времени занимают морские сражения. Читаешь о них, о том, как одна эскадра перехватила другую, и представляешь, что все произошло довольно быстро. На самом же деле все происходит очень медленно, оставляя тем, у кого нервы не в порядке, уйму времени, чтобы перетрусить из-за вероятного исхода — а с моими бурлящими кишками я и так уже был буквально на взводе! Однако утро шло, и тонкие нити тумана срывались с нашей цели, словно с дразнящей блудницы, и к полудню она предстала во всей красе. Тот дозорный, по-моему, заслуживал премии, ибо она была в точности такой, как он и предсказывал, — хороший, большой, жирный торговец. Она была вдвое больше нас, но казалась слабо укомплектованной, и на борту не было нарисованных орудийных портов. Команда была в восторге, так как она сулила им всем кругленькую сумму, и мне тоже, как я вспомнил. Кокрейн уже прикидывал, какого размера призовая команда ей потребуется, когда ситуация приняла весьма неприятный оборот.
В жизни бывают моменты, когда все может измениться из-за малейшей случайности, когда доля секунды решает, жить тебе или умереть. Один из таких моментов настал тогда, когда мы подошли к торговцу на расстояние около ста ярдов. Клянусь Богом, Кокрейн уже набрал воздуха, чтобы отдать приказ к атаке, когда враг преподнес свой собственный сюрприз. Вдоль его гладких бортов появились два ряда из дюжины орудийных портов, и через несколько секунд множество очень больших бронзовых дул уже смотрели в нашу сторону. Я в ужасе разинул рот. Вдоль наших палуб орудийные расчеты притаились за фальшбортами, готовые явить наш собственный, сравнительно жалкий сюрприз, и все еще в блаженном неведении о направленных на них орудиях. Юнга приготовился на флаг-фалах поднять военно-морской белый флаг. Если бы мы первыми показали флаг или хотя бы одну из наших скрытых пушек, нас бы мгновенно разнесло в щепки.
Я посмотрел на Кокрейна, который вместо того, чтобы беспокоиться, выглядел просто раздосадованным и пробормотал что-то вроде «нашла коса на камень». Команда, наблюдавшая за Кокрейном от орудий, начала чувствовать, что что-то пошло не так, и один из матросов попытался высунуть голову над фальшбортом.
— Головы не высовывать, парни, этот торговец только что оказался мощным испанским фрегатом, — спокойно сказал Кокрейн.
Я посмотрел — и точно, на их мачте только что взвился испанский флаг, а теперь одна из их носовых пушек грохнула, послав ядро нам под нос — международный сигнал лечь в дрейф и остановиться.
— Похоже, нам придется применить наши датские уловки раньше, чем я думал, — сказал Кокрейн, а затем повернулся к маленькому, испуганному на вид юнге, притаившемуся у флаг-ящика за его спиной. — Не бойся, парень, у нас еще много трюков в запасе. Снимай наш флаг и поднимай датский, да поживее. И приготовь тот другой флаг, о котором я тебе говорил, чтобы поднять его на грот-мачте, когда я подам сигнал. — Он повернулся к команде и, зная, что звук хорошо разносится по воде, тихо спросил: — Эрикссон, где ты? Пора тебе на сцену, поднимайся на ют и отдавай приказ лечь в дрейф.
Ухмыляющийся Эрикссон радостно протопал на корму, казалось, ничуть не обеспокоенный зияющими дулами, направленными в его сторону. Кокрейн в своем поношенном синем сюртуке щегольски отдал честь, спускаясь с палубы, и оставил огромного датчанина якобы за главного. Он сделал всего пару шагов, когда громовой голос Эрикссона начал реветь:
— Приготовиться к…
— По-датски, чертов идиот! — прошипел на него Кокрейн.
— Я, — сказал датчанин, а затем громче: — Ставвед ат хивентил! — или что-то в этом роде.
Команда лишь в недоумении уставилась на него, пока Кокрейн раздраженным голосом не прошипел:
— О, ради всего святого, только дневная вахта, приготовиться лечь в дрейф — но делайте это медленно и неряшливо, помните, мы не флот. Остальные оставайтесь в укрытии, на каботажнике такого размера не было бы большой команды.
Можете представить, что я чувствовал, наблюдая за развитием событий. Моя ранняя уверенность испарилась при виде направленных на нас орудийных дул. Нескладная датская маскировка с такого расстояния вряд ли обманула бы и ребенка. Я уже видел, что испанские палубы кишат людьми, и они начинают спускать шлюпку. Фрегат, вероятно, был послан специально на поиски «Спиди», который грабил местные суда, но, очевидно, еще не понял, что нашел свою добычу. Как только они окажутся на борту, они быстро поймут, что по-датски у нас говорит только один человек, а затем — что мы и есть тот самый корабль, который они ищут. После этого пощады нам ждать не придется. Несмотря на то, что мы были военным кораблем, испанцы считали команду «Спиди» немногим лучше пиратов после ее действий у их побережья в прошлом году.
Послание Уикхема, похоже, было обречено остаться недоставленным, и я вспомнил предостережение О'Хары о плене и французском гостеприимстве, а также о том, что испанцы некоторых своих пленных использовали как галерных рабов. При таком ветре мы не могли уйти от испанцев, да и в любом случае они бы открыли огонь, едва заметив, что мы не ложимся в дрейф, как было приказано. Даже остальная команда, казалось, напряглась. Некоторые с надеждой смотрели на Кокрейна, словно он был фокусником, готовым вытащить кролика из
