Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл
С этими словами он удалился, насвистывая, оставив меня в состоянии живого трупа, но с сильным желанием заехать ему по его самоуверенному носу. Это чувство будет возникать у меня еще не раз за время нашего знакомства с Кокрейном.
Глава 10
Мы неподвижно качались на волнах, пока испанский фрегат уходил на северо-запад в направлении Менорки, где официально базировался «Спиди». Команда ликовала по поводу успеха нашего обмана, Кокрейн купался в похвалах за свою хитрость, а «залп Флэшмена» превозносили как гениальный ход. Меня тоже поздравляли, будто я с самого начала был посвящен в план, и я неохотно вынужден был признать, что идея была хороша. Более того, извергнув то, от чего мне было плохо, я и сам потихоньку начал чувствовать себя намного лучше. Один из матросов принес мне осколок зеркала, чтобы я мог увидеть свое лицо, и я начал в полной мере понимать выражение ужаса на лице испанского офицера, ибо мой вид мог бы напугать детей до ночных кошмаров. Сочетание ухищрений Кокрейна и моих попыток от них увернуться создало отвратительную маску с ввалившимися глазами и щеками, а еще одно пятно, предположительно появившееся, когда я пытался вырваться, выглядело как тень от нароста на подбородке.
Не обращая внимания на крики, что так я выгляжу лучше, я вымыл эту гадость в ведре с морской водой и почувствовал себя свежее. Вспомнив свою уверенность менее часа назад, что я закончу свои дни прикованным к испанской галере, я тоже почувствовал необходимость пойти и поздравить Кокрейна с тем, что он нас вытащил. Он принял мои слова с ухмылкой.
— А, не беспокойтесь, Флэшмен, и простите, что я так вас использовал. Мне нужно было, чтобы вы сделали хороший глоток для нужного эффекта. Если бы я сказал вам, что в чашке, вы бы лишь пригубили, и мы могли бы погибнуть. Но я искренне сожалею, что мне пришлось так поступить. Я думал, что история про Алжир и карантинный флаг сработают, но на той шлюпке была чертовски подозрительная компания.
— Думаете, они искали «Спиди»? — спросил я.
— О, несомненно, — ответил он. — Мы захватили двадцать призов у этого побережья, и они замаскировались в точности под то, перед чем нам было бы трудно устоять. Что ж, мы ведь и попытались его взять, не так ли? Я чертовски рад, что они раскрыли свой сюрприз раньше, чем мы — свой. Мы, очевидно, сильно им насолили, раз они пошли на все хлопоты с подготовкой замаскированного фрегата. А теперь мы отправимся в путь через некоторое время, я хочу достичь Эстепоны с наступлением ночи. Вас это устроит, Флэшмен?
Это меня отрезвило. На какое-то время я забыл о высадке, приходя в себя после испуга, который нагнал на меня фрегат. Но теперь, всего через несколько часов, мне предстояло оказаться на вражеском берегу. Я вспомнил слова Уикхема и попытался найти в них утешение: «туда и сразу обратно», и что я должен пробыть на берегу всего пару часов. После недавнего потрясения я очень надеялся, что он прав.
И Кокрейн, и Паркер замерили высоту полуденного солнца секстантами, чтобы подтвердить нашу широту и убедиться, что мы подойдем к нужному месту. Они и раньше патрулировали это побережье и были примерно знакомы с его очертаниями, хотя разглядеть их было трудно — при подходе ослепительное солнце садилось прямо за ним. С наступлением темноты лотовой начал измерять глубину, и после захода солнца в небе еще оставалось достаточно света, чтобы убедиться, что мы подходим к небольшой бухте к югу от города. Я пошел и переоделся в одежду, купленную в Гибралтаре, после того как Кокрейн заметил, что мои лондонские наряды в испанской деревне будут бросаться в глаза за милю. Вскоре на мне были старые заплатанные бриджи, грубая рубаха и длинный сюртук с крепкими сапогами. Была у меня и широкополая шляпа, которая скрывала лицо в тени, завершая образ. Я засунул оба моих новых пистолета за пояс, но сзади, чтобы их не было видно, когда сюртук распахнут. Фермер, которым я притворялся, обычно не был вооружен. Затем я сунул письма в один из карманов сюртука. К тому времени, как я вернулся на палубу, уже можно было различить белую линию прибоя, где волны разбивались о берег, и команда спускала одну из шлюпок.
Мы планировали высадиться сразу после полуночи. Кокрейн подошел ко мне, когда я готовился идти.
— Я буду ждать здесь до часа перед рассветом, этого времени тебе должно хватить с лихвой. Если что-то пойдет не так, я вернусь и завтра ночью.
Он дал мне грубую карту, на которой было показано, где я высажусь по отношению к городу. Церковь была самым высоким зданием, так что найти ее должно было быть легко. Почувствовав мою нервозность, он тихо добавил:
— Все будет хорошо, Томас, просто действуй осторожно и не спеша, и если будут какие-то признаки неприятностей — возвращайся.
Арчи возглавил команду из восьми человек, которая доставила меня на берег. Все весла были обмотаны тряпками, чтобы заглушить звук, и они сильно гребли сквозь невысокие волны, вытаскивая шлюпку на песок. Я уже собирался выпрыгнуть, но Арчи велел двум матросам перенести меня, чтобы мои сапоги не промокли и не покрылись песком, что могло бы вызвать подозрения.
— Я пройду с тобой до гребня и спрячусь в дюнах, — сказал он. — Оттуда я смогу наблюдать за городом.
Мы пригнулись, приближаясь к гребню, и я впервые взглянул на Эстепону. Было темно, но силуэты зданий были отчетливо видны, и там, посреди темной группы строений, было одно, безошибочно узнаваемое как церковь, с высокой колокольней рядом с главным зданием, торчащей, словно палец, указующий в небо.
Арчи, казалось, тоже был взволнован. Он похлопал меня по спине, прошептав: «Удачи, Томас», и я скользнул вперед по дюнам, стараясь не вырисовываться силуэтом на фоне неба. Вот оно. Ради этого я проделал весь этот путь, и раз уж команда «Спиди» рисковала своими жизнями, чтобы высадить меня на берег, я должен был довести дело до конца. Спускаясь, пригнувшись, по склону между кустами и растениями, растущими на песке, я пытался убедить себя, что беспокоиться не о чем. Уикхем был экспертом в таких делах, и он предсказывал простую операцию «туда-обратно»; я мог бы вернуться на эти
