Вымирающие виды - Жаклин Мюррей

Шанадар закончил свою трапезу и вырезал зарубку на бедренной кости, которую носил в суме, чтобы отмечать дни пути. Он предполагал, что к тому времени, как он доберется до Ю'унг, вся поверхность кости покроется зарубками, дав ей наглядное свидетельство долгого предстоящего им странствия.

Псы храпели в своем логове, а Шанадар вышел наружу, чтобы понаблюдать за Луной, которую, как всегда, сопровождала ее верная стая мерцающих звезд. Пока он стоял там, снова пошел дождь, ровный и холодный, барабаня по скалистому укрытию, защищавшему пещеру. Он отступил ко входу в пещеру, наслаждаясь брызгами, что увлажняли его лицо.

Чувствует ли Ксоса прохладную влагу воды? Или нежное прикосновение ветра…

Тропа началась ровной и гладкой, но вскоре ее преградила полоса грязевых луж от вчерашнего дождя. Каждый шаг Шанадара тонул в жиже по щиколотку, и ему приходилось с силой выдергивать ногу. Спешить было невозможно, поэтому он не торопился, наслаждаясь ощущением грязи на голой коже и между пальцами. Он мурлыкал себе под нос, вторя мелодичным звукам вокруг.

Солнце уже высоко поднялось по небу, прежде чем он добрался до сухой земли.

Последнее облако испарилось, и Солнце палило беспрепятственно. Он перекатывался с носка на пятку, чтобы не обжечь подошвы, но жгучий жар все равно проникал сквозь толстые мозоли. Он мог бы надеть свою обувь, но не стал.

Он поник, когда палящий зной высасывал из его тела влагу. Чем быстрее он торопился, тем короче становились его шаги. Вскоре он уже шатался, почти падая вперед, а не перекатываясь с пятки на носок. Пот увлажнял его лицо и шею, пока не перестал. Ему нужно было срочно найти тень и воду. Немедленно. Он вяло оглядел свой путь вперед, глаза его были скорее закрыты, чем открыты. Подойдет даже чахлая тень от сухостоя. Кузнечики стрекотали в редких сухих стеблях. Ветерок должен был бы остудить его, но он был слишком горячим. Дышать стало трудно.

Вскоре жажда завладела всеми его путаными мыслями. Шанадар редко носил с собой воду, потому что пруды и ручьи всегда были легко доступны. Но не здесь, к чему он не был готов. Никаких водопоев, ни слюны в пересохшем рту, язык распух и мешал глотать, вызывая рвотные позывы. Воздух обжигал пересохшее горло, и он выдохнул.

Какие советы Старейшин я пропустил, которые должен был услышать? Что-то о том, чтобы слизывать утреннюю росу с листьев.

Слишком поздно для этого!

Темные пятна на земле, указывающие на влагу.

Шанадар огляделся вокруг и увидел лишь унылое, коричневое однообразие.

Найди следы. Кто-то живет здесь и знает, где вода.

Но не было ни следов, ни признаков жизни, потому что здесь никто не жил.

И тут — что-то. Впереди по пути — лесок!

В толстых лианах часто бывает вода, поднимающаяся по стволам деревьев.

Он зашаркал быстрее, упал на четвереньки и пополз, отказываясь сдаваться, потому что дал обещание. Наконец он вполз в тень под пологом деревьев. Лесная подстилка, скрытая густыми ветвями, остудила его ступни. Он ковылял по лесу, уверенный, что хотя бы на одном дереве найдется вьющаяся лиана, но ничего не нашел.

Лес сменился лугом и еще более жгучим зноем. Требовалась вся его сосредоточенность, чтобы поднять ногу и опустить ее куда-нибудь перед другой. Флейта выскользнула из его пальцев.

Почему она у меня в руке?

Он нащупал ее в пыли и убрал в свою походную суму.

Я не могу потерять единственный способ связаться с Ксосой.

Шанадар ковылял дальше, шатаясь от усталости. В какой-то момент, которого он не помнил, Умп толкнул его в бедро, поддерживая. Шанадар рассмеялся, споткнулся и отскочил от бока зверя, наткнувшись на Белую Полосу с другой стороны. Ее шерсть лоснилась здоровьем, мышцы перекатывались под кожей.

— Вчера я замерзал. Теперь мне слишком жарко. Спасибо за помощь.

Из их пастей капала слюна. Был ли он в таком отчаянии, чтобы слизать ее с их губ?

Тяжелое дыхание.

— Вы знаете, где вода.

Оба завиляли пушистыми хвостами и начали пробираться через долину к другому лесу.

Он потерял равновесие и рухнул на колени.

— Я немного вздремну… — Но Умп прикусил его за плечо. — Хорошо! — И он поднялся на ноги, опираясь на спину Умпа.

Казалось, прошла вечность, но наконец Шанадар тоже его учуял — легкий, далекий запах. Он побрел дальше, теперь им двигала цель. Вскоре он взобрался на пологий хребет, с которого открывался широкий вид во все стороны. В центре раскинулась травянистая равнина, окаймленная лесом. Он почти скатился по склону, не стал вставать, а пополз в деревья, по хорошо утоптанной тропе к пруду, который обещал ему его нюх. Вцепившись в сырую землю, он распростерся на берегу, окунул лицо в воду и жадно глотнул.

Утолив жажду, Шанадар посмотрел в умные глаза Умпа, не удивившись, что тот был здесь.

— Боялся, что я утону? — Ему не нужен был ответ Умпа. — Вы слишком много трудились, спасая мне жизнь.

Умп фыркнул.

Шанадар вытащил из сумы олений желудок — тот, что сунула ему в руки мать, когда он уходил из единственного клана, который когда-либо знал. Она настаивала, что он может спасти ему жизнь, потому что вмещает достаточно воды на целый день. Возможно, так и было бы, если бы где-то на обратном пути он не забыл его пополнить.

Шанадар не спеша наполнил бурдюк, наслаждаясь тем, как проясняется его затуманенный мозг и тает вялость. Закончив, он положил предплечья на колени и отдыхал.

Но недолго. Сумерки уже спустились по утесам. Скоро Солнце исчезнет. Умп и Белая Полоса сорвались с места, а Шанадар пытался не отставать, надеясь, что они найдут укрытие на ночь. Тьма уже покрыла большую часть земли, когда он обогнул огромный валун и чуть не врезался во вход в пещеру. Он резко остановился и принюхался: старый помет, пыльные кости с едва уловимым запахом плоти, недавние следы Стаи Канис, легкий дух Прямоходящего.

Ничего тревожного.

Он входил, делая один размеренный шаг за другим, пока его зрение не привыкло к темноте. Он мог стоять в полный рост, и пещера была достаточно широкой, чтобы развести руки, не касаясь ничего. Быстрая проверка заверила его, что сзади нет туннелей, через которые могли бы прокрасться хищники. В потолке над очагом зияло дымовое отверстие. В нише лежала куча трута.

Он прошептал себе под нос:

— Мой род жил здесь.

Пока он подбрасывал в яму растопку и зажигал ее своим огнивом, прибыли псы из Стаи Канис: