Вымирающие виды - Жаклин Мюррей

воду, прислушался, но слышал лишь, как дождь барабанит по сухой земле. Не видя никакой опасности, кроме усиливающейся бури, он не сбавлял скорости. Когда он уже был готов ворваться в пещеру, Умп взвыл и отшвырнул его в сторону. Шанадар тяжело рухнул на землю и заскользил по ней. Пес навалился сверху, не давая подняться.

— Зачем ты…

И тут он услышал его — зловещее шевеление прямо внутри пещеры. Это была не одна змея — целое гнездо. Когда один змей выскользнул из темной пещеры, Умп и Белая Полоса схватили Шанадара за руку и оттащили его достаточно далеко, чтобы змеи не достали его даже своим длинным броском.

— Я не… Вы спасли меня…

Псы отпустили его и побежали трусцой вдоль утеса, миновав следующую пещеру, прежде чем остановиться, принюхаться и исчезнуть в другой темной дыре. Шанадар поднялся на ватные ноги, качнулся вперед и рухнул на землю, на руки, слишком слабые, чтобы удержать его. Он глубоко вздохнул и поклялся в следующий раз больше доверять Стае Канис.

Глава 11

Шанадар вытащил костяную флейту из своей сумы, провел большим пальцем по гладкой поверхности, затем закрыл одно отверстие, потом другое. Стая Канис отдала Шанадару белку. Теперь они спали у самого входа в пещеру, высунув морды наружу. Шанадар заделал дыру в рубахе, которую прорвал об острый камень, когда Умп сбил его с ног. Сон не шел, и он решил поупражняться с флейтой.

Эти отверстия, должно быть, для пальцев. Подушечки моих пальцев идеально ложатся на них.

Нажимая, он представлял, какой звук издала бы флейта в руках того, кто знает, что делает.

В лицо ему ткнулась теплая и мягкая морда. Солнечный свет лился сквозь вход в пещеру.

— Белая Полоса. Пора идти?

Один короткий лай, и она развернулась и унеслась прочь. Шанадар доел последние куски вчерашней белки, сунул флейту обратно в суму и погнался за Белой Полосой. Утро перетекло в сумерки, прежде чем он увидел кого-либо из псов, и то это была Белая Полоса, манящая его за собой.

— Умп нашел гнездо? — Длинная неглубокая тень темнела на подъеме впереди. — Похоже на уступ.

На его осторожное приближение ответило рычание. Он замер, и огромные тела Умпа и Белой Полосы тут же оказались по бокам от него.

— Койот. — Он вгляделся в глубину, в движущиеся тени. — Со щенками. Найдем другое гнездо.

Белая Полоса резво побежала вдоль высокого утеса, уши навострив, хвост подняв, шаги ее были уверенными и сильными, а затем исчезла. Шанадар не видел хорошо спрятанную нору, пока почти не наткнулся на нее. Внутри раздавалось игривое пыхтение псов. Как только Шанадар вошел, они выскочили наружу, едва не сбив его с ног в своем рвении найти еду.

— Я разведу огонь! — крикнул он и вытащил уголек из наплечной сумы.

Псы не возвращались, поэтому он приготовил себе стебли растений и грибы. Утолив голод, он постукивал загрубевшими кончиками пальцев по отверстиям костяной флейты, его мысли блуждали, и он едва заметил, как псы свернулись рядом с ним у тепла костра. Вскоре его пальцы сами опускались куда хотели, словно зная, что делать, без его ведома.

— Как думаешь, отверстия сделаны намеренно? Или случайно?

Белая Полоса свела брови.

Шанадар потер единственное отверстие на обратной стороне.

— Согласен. Это объяснило бы их ровное расположение. Я дул в оба конца, но птичьей песни не получается.

Низкое гавканье.

— Я пытаюсь связаться с Ксосой. Я разберусь. Обещаю.

Белая Полоса пристально смотрела на Шанадара, уши подняв, голову склонив, пушистый хвост трубой. Шанадар не сомневался, о чем она спрашивает, и у него не было ответа.

Они брели дальше. Белая Полоса теперь часто оставалась с Шанадаром, пока Умп разведывал, направляя их редким тихим воем или тявканьем, чтобы обозначить свое местоположение. Шанадар наслаждался грубой землей под своими загрубевшими от ходьбы ступнями и россыпью запахов вокруг, тишину нарушали лишь редкие птичьи трели и стрекот насекомых. Он ел на ходу, как раз сейчас наслаждаясь острым вкусом дикого лука во рту.

— Белая Полоса. Сколько здесь съедобных растений! Мой род, должно быть, бывал в этих краях. — Он впился зубами в волокнистый стебель, медленно пережевывая и смакуя вкус. — Мой прежний клан часто собирал бы здесь припасы. — Он сглотнул, откусил еще, шагая широко и уверенно, и обвел взглядом пейзаж. — Я не тоскую по клану…

Белая Полоса зарычала, а Умп подбежал, посмотрел на свою подругу, а затем оскалился на Шанадара.

Глаза его распахнулись. Псы из Стаи Канис никогда ему не угрожали. Он потер ладони, потом провел по рукам, открыл рот в надежде, что на ум придет что-нибудь дельное, но ничего не пришло. Он не то имел в виду, что они услышали, но, как обычно, сболтнул не те слова.

— Умп. Белая Полоса. Я имел в виду мой прежний клан. Вы не клан — вы стая. Разница огромна, и она прежде всего во мне. Ксоса зовет это чувством. Сначала это казалось бессмыслицей, но теперь, живя с вами, я понимаю. Надеюсь, вы простите меня.

Губы Умпа опустились, скрыв клыки, но Шанадар не был уверен, означает ли это прощение.

Если они все еще сердятся, они дадут мне знать, и мы придумаем, как это исправить.

В тот вечер псы вели себя так, словно ничего не случилось, поэтому Шанадар решил задать вопрос, не дававший ему покоя.

— Умп. Что случится у моря без берегов? — Голос его дрогнул, и он замолчал, давая себе время прийти в себя, а Умпу — ответить, но пес молчал, и Шанадар продолжил:

— Я бы хотел пойти с вами, куда бы вы ни отправились дальше.

Вот. Он сказал это, хотя и знал, что не сможет присоединиться к ним, если тоже не умрет.

Интересно, стали бы мои глаза голубыми?

Он продолжал, словно не ведая об этой суровой правде. Я хочу навсегда стать частью вашей стаи.

Они смотрели на него, опустив хвосты и подметая ими пыль.

— Это возможно?

Тихое поскуливание. Тяжелый вздох.

Голос Шанадара дрогнул от горечи, а взгляд затуманился.

— Конечно, я понимаю, что это значит, но до вас я нигде не был своим. — Он почесал укус на руке, не заботясь о том, что звучит отчаянно.

Умп фыркнул, его голубые глаза были устремлены на Шанадара, уши навострены. Белая Полоса стояла рядом. Больше ничего не было сказано, но