Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников - Энтони Бейл
Прежний собор, посвященный самому первому папе, уже в XIV веке был очень старинным. К тому времени его мозаикам исполнилась почти тысяча лет. Со стен смотрели скорбная Мария, давно умершие святые и папы с мозаичными лицами. Неф построенного императором Константином большого собора украшался веками, и его богатая и яркая отделка внушали посетителям – таким как дама Беатрис – благоговейное изумление. Один из алтарных образов – роскошный двусторонний триптих (изготовлен Джотто около 1320 г.), с преобладанием золотого, нежно-розового и синего цветов. В центре лицевой стороны – святой Петр на престоле, окруженный ангелами. Изображенный справа рыжеволосый кардинал Джакомо Гаэтани Стефанески (ум. 1343) протягивает святому модель триптиха, а епископ-папа слева преподносит Петру книгу. Этот наполненный мощью, свежий и сияющий роскошью образ наглядно демонстрировал паломникам, сколь ценима добродетель жертвователей общине святого Петра в Риме.
В главной апсиде помещена мозаика XIII века: Христос на престоле, между Петром и Павлом, и к трону приближается шествие агнцев. В этом изображении зритель видел персонифицированную Церковь, увенчанную императорской тиарой, – недвусмысленное утверждение ее первенства над любым политическим или государственным образованием. В боковых нефах покрытые эмалью статуи Христа и апостолов наблюдали за кающимися пилигримами. Многие, стоя в очереди к исповеднику, гладили и целовали эти скульптурные изображения – почти сладострастно. В нефе помещалась восхитительно реалистичная (и, по уверению многих, древняя) сидящая статуя святого Петра. Паломники рыдали у ног статуи и гладили ее, как если бы бронза была кожей живого человека.
Дама Беатрис, вероятно, молилась у разных алтарей Святого Петра, но важнейшим из них была молельня с древним платом святой Вероники, выставленным в квадратной раме за толстым стеклом. Плат напоминал льняные лоскуты из багажа богомольцев, но с отпечатком лика Христа. Согласно преданию, Вероника, жительница Иерусалима, по пути на Голгофу отерла взмокшее от пота лицо страдающего Христа. Этот кусок ткани, «истинный образ» (vera icon) или сударий («платок для вытирания пота с лица»), – одна из оригинальных контактных реликвий. Паломники в изумлении толпились у образа, а с него будто сам Иисус смотрел гостям в глаза.
Теперь от собора Святого Петра, каким он был в 1350 году, не осталось почти ничего: в районе 1505 года его снесли, чтобы отстроить заново. Даже в Вечном городе ничто не вечно.
Паломничество дамы Беатрис Латтрелл к святому Петру подошло к концу. И хотя путешествие далось ей нелегко, оно напитало ее новыми силами и преобразило ее. Теперь пришло время возвращаться на север, к печальной и сытой жизни в Англии.
В то время Рим и галисийский город Сантьяго-де-Компостела успешно оспаривали у Иерусалима звание главного центра паломничества. Для каждого города существовали подробные путеводители – с перечислением достопримечательностей, полезных в практическом и религиозном отношении. Иерусалим располагался в очень отдаленных краях, управлялся нехристианами, дорога туда обходилась недешево – и все же он оставался «наилучшей» целью для совершения пилигримажа. (Кое-где лишь для путешествия туда жене не требовалось разрешение мужа.) Поэтому самым популярным и желанным маршрутом оставался морской путь из Венеции в Яффу, «порт Иерусалима». Именно эту дорогу мы теперь и выберем.
ПОХОД ЗА ИНДУЛЬГЕНЦИЯМИ
Отпущение грехов было одной из главных причин, по которым христиане средневековой Европы пускались в путешествие. Отпущение гарантировало, что пребывание того, кто приобрел индульгенцию, в чистилище из-за совершенных при жизни грехов будет сокращено или вовсе не понадобится. Визит к какой-либо святыне обычно сопровождался приобретением такого рода документа, и паломники платили церкви или авторизованным посредникам за свидетельства об отпущении грехов. Вот некоторые индульгенции (перечень взят из путеводителя), которые можно было приобрести в 1450 году в Риме.
Глава 5
По большому морю. Из Венеции на Кипр
В море. – Задар. – Модон. – Родос. – Кипр
Путешественники, садясь на корабль, идущий из Венеции в древнюю гавань Яффы, лелеяли надежду преодолеть это расстояние за 25–60 дней. Путь мог занять и гораздо больше времени, однако с круизом по живописным местам Средиземного моря это имело мало общего. Опасности подстерегали самые разнообразные: непогода, пираты, задержки, вызванные погрузкой и разгрузкой груза, болезни на борту, крушение близ какого-нибудь незнакомого побережья и (или) обман недобросовестным собственником корабля (патроном, padrone). Морской путь Венеция – Яффа сам по себе был родом индустрии, предоставлявшей клиентам – паломникам, направляющимся в Святую землю, – разного рода сервис в сфере обеспечения связи между Венецией и ее островными владениями и факториями в Восточном Средиземноморье. Одно время (в позднем Средневековье) все важные порты – Пола (совр. Пула), Задар и Дураццо (совр. Дуррес), а также поселения на Балканском полуострове и близ него, например Модон (совр. Метони), Корфу, Эвбея, Ираклион, Кипр, – принадлежали венецианцам.
Океан залит лунным светом. Вода кажется то зеленой, то голубой, долгие штили сменяются внезапными бурями, и здесь в любой момент можно наткнуться на скалу, сесть на мель или даже попасть в водоворот. Пребывая в постоянном движении, море, по замечанию мудрецов, очищается, избавляясь от всякой порчи и мертвечины, но оно и само, внезапно преображенное страшным шквалом, способно вселять ужас. Часто цитируемый ученый и энциклопедист Исидор Севильский (ум. 636) указывал на отличительное качество моря – fretum: своего рода волнение, «яростное, мощное движение», сила, способная мгновенно потопить людей и корабли. Морякам приходилось полагаться на наблюдения за положением звезд и Солнца, на компасы и астролябии из серебра и бронзы (небольшой прибор со шкалой, с его помощью измеряли высоту небесных тел над горизонтом, чтобы определить географическую широту, на которой находится судно) и учитывать, что в любой момент внезапный порыв ветра может разволновать море, которое примется швырять корабль, словно щепку, или же судно вдруг окутает мглой и туманом, и тогда придется вслепую вести его навстречу неизвестным опасностям.
Чаще всего путешественники пользовались галеей – длинным и узким судном с малой осадкой, приводимым в движение гребцами. Экипаж галеи, отправлявшейся из Венеции в «весеннее путешествие» с паломниками (как правило, примерно в начале июня), составлял несколько сотен человек, в том числе около 200 гребцов. Миланский священник Пьетро Казола, в 1494 году совершивший паломничество в Иерусалим, ехал из Венеции на галее в компании со 170 паломниками. Кораблем командовал сопракомит (sopracomito), а за экипажем и пассажирами надзирал могущественный патрон.
Жизнь на борту галеи по нынешним меркам была унылой. На каждом судне непременно держали кошку, чтобы предотвращать размножение грызунов. Человек, чей товар был попорчен крысами из-за отсутствия на корабле кошки, мог привлечь судоходную компанию к суду. Немецкий паломник Ганс фон Мергенталь, посетивший в 1476 году Иерусалим, рассказывал, что корабельные крысы по ночам шныряли прямо по людям. Уильям Уэй, ездивший из Венеции в Яффу в 1458 и 1462 годах, упоминает совет патрона избегать «беспрестанной духоты и болезнетворных испарений» в нижних помещениях судна. Пассажиры побогаче могли снять себе угол в баковой надстройке: относительное уединение и несколько более свежий воздух позволяли вести сравнительно достойное существование. Путешественникам-евреям рекомендовали нанимать отдельную каюту, чтобы избежать нападок со стороны моряков.
Пассажиры более скромного достатка размещались под палубой, а самые бедные ютились в трюме, ниже ватерлинии, вместе с балластом, грузом, моряками и бесчисленным множеством ползучих тварей. Здесь было темно и грязно. Разило рвотой, человеческим потом, было трудно уснуть. Путешественники со всего мира, вместе переживая свои мучения, лежали вповалку, постанывая, кряхтя и рыгая.
Судно следовало выбрать надежной постройки, в хорошем состоянии и с опытным экипажем. С ленивым или беспечным капитаном даже лучшая галея запросто могла закончить свой путь на дне. Плавать умели очень немногие. Переезд (на ялике или баркасе) с галеи на берег в порту представлял собой серьезную опасность, особенно если дул ветер крепче бриза. Если человек, сходя с галеи на баркас, оступался, он вполне мог погибнуть в волнах. Размышляя
