Есенин - Василий Берг
В сборник «Москва кабацкая» входят восемнадцать стихотворений, написанных Есениным вскоре после возвращения из заграничного вояжа в 1923 году. Семь из этих восемнадцати стихотворений, составляющие цикл «Любовь хулигана», посвящены Августе Миклашевской. Не будет преувеличением сказать, что все они относятся к лучшим образцам есенинского творчества. Уже из первых строк можно составить историю любви поэта: «Заметался пожар голубой…», «Ты такая ж простая, как все…», «Пускай ты выпита другим…», «Дорогая, сядем рядом…», «Мне грустно на тебя смотреть…», «Ты прохладой меня не мучай…», «Вечер черные брови насопил…».
Августа Леонидовна Миклашевская родилась в январе 1891 года в Ростове-на-Дону. Ее отец, уроженец Тифлиса, Леон Спиро (Леонид Спиров), был наполовину греком, наполовину грузином, а мать Августа Будзинская – наполовину полячкой, наполовину русской. Леон-Леонид был из тех, кого американцы называют self-made man[45] – начав с помощника паровозного машиниста, он дослужился до начальника кузнечного цеха в железнодорожных мастерских и получил личное дворянство вместе с чином титулярного советника.
Августа-младшая окончила семь классов Екатерининской женской гимназии, а также занималась в студии при ростовском Асмоловском театре[46]. Перед выпуском из гимназии ей досталась первая настоящая роль – роль Софьи из «Горя от ума». «Получить роль Софьи, пусть даже в спектакле с ненастоящими актерами, для меня было большой радостью и массой волнений и терзаний: смогу ли я? – вспоминала Миклашевская. – Это была первая роль в моей жизни, которая многое решила. Репетировали мы очень серьезно. Работал с нами режиссер городского драматического театра Иванов. Наконец – спектакль… Для меня прошел, как в тумане. Нас все очень хвалили. Вот тогда я окончательно заболела театром. Мне предложили в театре работать. Я, конечно, испугалась и отказалась. Идти в театр, начинать с выходов, как это тогда практиковалось, зависеть от расположения кого-то вышестоящего, чтоб скорей продвинуться, я не хотела. А ехать учиться в Москву или Петербург… Я знала, что отцу нашему не под силу, имея большую семью. Я решила пойти работать. Так я поступила в Главное управление Владикавказской дороги в отдел контроля сборов».
В 1910 году Августа вышла замуж за Ивана Миклашевского, сына владельца нотариальной конторы. «Как-то в управлении ж. д. [железной дороги] я сыграла второй спектакль в своей жизни, вместе со своим мужем.
Была поставлена пьеса Артура Шницлера “Женщина и кинжал”. Этот спектакль окончательно решил мою судьбу. Но как уехать, чтоб поступить в драматическую студию? Я ходила грустная, не хотела говорить. Жить без театра я уже не могла. Мысленно я переиграла все роли из тех спектаклей, которые посмотрела в нашем театре».
В 1914 году Августе удалось уговорить мужа на переезд в Москву, где юная актриса поступила в театральную школу своего земляка-ростовчанина Александра Шора. Шор был известным пианистом и талантливым педагогом. Начал он с того, что основал «Курсы музыки, оперы, драмы и хореографии Шора», к которым впоследствии добавились курсы живописи, скульптуры и актерского мастерства. После года обучения двадцатичетырехлетняя Августа была принята в труппу Камерного театра Александра Таирова. «Началась очень интересная моя жизнь в театре. Дома я почти не бывала: репетиции, учеба. Постановка голоса, дикция, танцы, акробатика, фехтование, жонглирование. И все интересно, все радостно! А какое счастье для актера, когда он легко владеет своим телом, движением! Меня сразу заняли в “Женитьбе Фигаро” танцевать испанский [танец], в “Сакунтале” – индусский. В перерыве от репетиций и учебы я не ходила домой. Продолжала тренироваться. Для испанского добивалась гибкости тела, для индусского – гибкости рук. А какие интересные беседы были у Таирова с нами, молодежью, его работа с актерами на репетициях… Я часто огорчалась оттого, что хорошо выглядела на сцене. Как-то Таиров сказал: “Вы сегодня были очень красивой”. Я чуть не заплакала. Я готова была стать уродиной, только бы мне сказали: “Вы сегодня хорошо играли”». Можно с уверенностью сказать, что Августа играла хорошо, потому что очень скоро от танцев она перешла к «большим» ролям, а также стала сниматься в кино.
Ивану Миклашевскому, несмотря на всю его любовь к театру, не нравилось, что жена живет только сценой. В 1916 году супруги расстались, причем новой избранницей Ивана стала младшая сестра Августы Тамара. А у Августы вскоре вспыхнул роман с балетмейстером Большого театра Львом Александровичем Лащилиным, который также работал с артистами Камерного театра. Лащилин был женат, но это Августу не смутило, ведь истинная любовь выше обстоятельств. Не обошлось без осложнений – жена Лащилина стреляла в Августу, но та отделалась легким ранением руки.
В 1918 году Августа родила от Лащилина сына Игоря, которого воспитывала одна. Лащилин уговаривал ее не оставлять ребенка. «Тебе будет трудно воспитывать его, – предупреждал он. – Подумай об этом». «Меня тогда обидели эти слова, было горько их услышать от близкого человека, – пишет Миклашевская. – Но я хотела иметь ребенка и сказала: “Ребенок мой, и я сумею его вырастить сама”. Действительно, так и было. Все заботы о сыне легли на меня».
Мир тесен. В тридцатых годах Игорь Львович Миклашевский будет учиться в школе номер восемьдесят шесть на Красной Пресне вместе с Юрием Сергеевичем Есениным, правда – в разных классах. Такое вот совпадение.
В 1923 году труппа Камерного театра отправилась в турне по Западной Европе. Миклашевской не с кем было оставить пятилетнего сына, и она вынужденно осталась в Москве, где в августе познакомилась с Сергеем Есениным, которому срочно потребовалась муза.
«Помню, как первый раз он пришел ко мне, – вспоминала Миклашевская. – Я сидела в кресле, а он сидел на ковре, держал мои руки и говорил: “Красивая, красивая…” …А я ведь очень трудно жила, и ко времени встречи с Есениным была очень измученной и усталой. У меня была основная забота – прокормить себя и ребенка. Мне приходилось оставлять сына одного, когда уходила в театр. После репетиций, представлений скорей бежала домой, тревожась за малыша. Не работать нельзя было. Средств не было… Целый месяц мы встречались ежедневно. Очень много бродили по Москве, ездили за город и там подолгу гуляли. Была ранняя золотая осень. Под ногами шуршали желтые листья…
– Я с вами, как гимназист… – тихо, с удивлением говорил мне Есенин и улыбался…
Есенин трезвый был очень застенчив. На людях он почти никогда не ел. Прятал руки, они казались ему некрасивыми. Много говорилось о его грубости с женщинами. Но я ни разу не почувствовала и намека на грубость… Очень не нравились мне и многие другие “друзья”, окружавшие его. Они постоянно твердили ему, что его стихи, его лирика никому
