Есенин - Василий Берг
Опомнившись, я увидела, что я тоже у самой эстрады. Как я там очутилась, не знаю и не помню. Очевидно, этим ветром подхватило и закрутило и меня… Что случилось, я сама еще не знала. Было огромное обаяние в его стихийности, в его полубоярском, полухулиганском костюме, в его позе и манере читать, хотелось его слушать, именно слушать еще и еще.
А он вернулся на то же место, где сидел, и опять тот же любопытный и внимательный, долгий – так переглядываются со знакомыми, взгляд в нашу сторону. Мое негодование уже забыто, только неловко стало, что сижу так на виду, перед первым рядом».
Спустя полторы недели имажинисты устроили ответный суд над поэзией. Разумеется, Галина не могла пропустить очередного выступления Есенина. На сей раз ей и сопровождавшей ее Янине Козловской удалось пробраться за кулисы, где едва не состоялось знакомство с кумиром. «Я до сих пор не знаю, как и почему очутилась там, за кулисами, – вспоминала Галина. – По словам Яны, я сорвалась и бросилась по лестнице на эстраду, потянув и ее за собой. Опомнилась я уже стоя в узком проходе: за сценой направо в дверь был виден Есенин… Вдруг Есенин нагло подлетает вплотную и останавливается около меня. Не знаю отчего, но я почувствовала, что надо дать отпор: чем-то его выходка оскорбила меня и мелькнула мысль: “Как к девке подлетел” – “Извините, ошиблись”».
Вряд ли Бениславскую можно назвать красавицей, но черты ее лица были миловидными, а большие зеленовато-серые глаза, обладали притягательностью, которую можно заметить даже на фотографиях. В общем, было в ней нечто такое, что сразу же обращало на себя внимание.
Помимо литературных вечеров Галина стала посещать «Стойло Пегаса». Обычно она приходила сюда, как и на вечера, с кем-то из подруг, но однажды пришла одна. Есенин подошел к ней и выдал неожиданно: «Послушайте, но так же нельзя, вы каждый вечер сюда ходите, я уже сказал в кассе, чтобы вас пропускали как своих, без билета. Скажите фамилию, и я велю кассирше записать». На следующий день Галину пустили в кафе без билета. Есенин поздоровался с ней и между ними завязался разговор о поэзии, в ходе которого Галина поспорила с Есениным, выступив в защиту Маяковского, но это благополучно сошло ей с рук, поскольку она явно понравилась нашему герою; иначе Есенин вполне мог сказать что-то вроде: «Дура! Да что вы понимаете в поэзии, если считаете Маяковского поэтом?!»
Некоторое время знакомство не имело развития. Бениславская знала, что Есенин женат и у него есть дочь. Наличие семьи у объекта обожания никогда не служило преградой для любви, но в какой-то мере это обстоятельство сдерживало Галину. Да и Есенин не делал никаких попыток к дальнейшему сближению. Узнав о том, что Есенин расстался с Зинаидой Райх, Галина записала в дневнике: «Раз никаких внешних преград нет, то я пойду на все. Я не могу не пойти – это моя внутренняя обязанность завоевывать то, на что я имею право. Почувствовала, что это скорее страшно, а не радостно. Во всяком случае, было ощущение чего-то рокового» (до официального развода оставался год, но разрыв между супругами, произошедший в начале 1920 года, незадолго до появления на свет Константина, людская молва истолковала как развод и не ошиблась). Правда, у Галины имелась как минимум еще одна соперница – поэтесса Надежда Вольпин, состоявшая в ордене имажинистов, но ее Бениславская всерьез не принимала. Во-первых, любовница – это не жена, а во-вторых, отношения между Вольпин и Есениным были весьма неровными, они то расходились, то сходились, пока в начале 1924 года не разошлись окончательно из-за того, что наш герой настойчиво пытался склонить беременную любовницу к аборту, а та хотела оставить ребенка.
В мае 1924 года Вольпин родила сына, которого назвала Александром. В советское время об Александре Есенине-Вольпине вспоминать не любили, поскольку он стал одним из первых диссидентов и в мае 1972 года эмигрировал (по сути – был выдворен) в США, где скончался в 2016 году. Надежда Давыдовна Вольпин дожила до 1998 года. Она оставила воспоминания, главное место в которых занимает роман с Есениным. Воспоминания о Есенине завершаются стихотворением «Февральский ветер»:
…И память прежней дружбы
Томила сердце мне,
Как в стужу ветер южный,
Как свет в чужом окне.
Но вернемся к Галине Бениславской, знакомство которой с Есениным вскоре вылилось в страстный роман. Насколько можно судить, всю страсть в этом романе проявляла женщина, а мужчина благосклонно позволял ей любить себя. «С тех пор пошли длинной вереницей бесконечно радостные встречи, то в лавке, то на вечерах, то в “Стойле”, – вспоминала Бениславская. – Я жила этими встречами – от одной до другой. Стихи его захватили меня не меньше, чем он сам. Поэтому каждый вечер был двойной радостью: и стихи, и он…» Но счастье Галины Бениславской длилось недолго: лишив ее девственности (да – до двадцати трех лет у нее не было мужчин), Есенин в октябре 1921 года ушел к Айседоре Дункан.
Желая укрепить свои отношения с Есениным и занять более прочное место в его жизни, Бениславская изберет правильную на первый взгляд тактику, которая на деле окажется проигрышной – она станет литературным секретарем поэта и начнет давать ему советы, касающиеся творчества. О том, как Есенин воспринимал попытки стороннего вмешательства в святая святых, можно судить хотя бы по отрывку из его письма Бениславской: «Не говорите мне необдуманных слов, что я перестал отделывать стихи. Вовсе нет. Наоборот, я сейчас к форме стал еще более требователен. Только я пришел к простоте…» Речь шла о замечаниях, высказанных Галиной по поводу «Поэмы о 36», которая, мягко говоря, стала не самым лучшим произведением нашего героя. А некоторые исследователи откровенно называют «Поэму о 36», посвященную узникам Шлиссельбургской крепости и написанную за шесть дней, «творческой неудачей Есенина».
Много в России
Троп.
Что ни тропа —
То гроб.
Что ни верста —
То крест.
До енисейских мест
Шесть тысяч один
Сугроб.
Синий уральский
Ском
Каменным лег
Мешком,
За скомом шумит
Тайга.
Коль вязнет в снегу
Нога,
Попробуй идти
Пешком.
Пытаясь создать ритмическое напряжение, Есенин сделал поэму тяжеловесной и
