Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
Человек же, убитый во время операции, проведённой чоновцами по наводке Екатерины Вареникиной, хотя и одет был в одежду атамана Ивана Колесникова, но при опознании местными жителями таковым не признан.
Вот и думай, погубила свет-краса своего невольного возлюбленного или, наоборот, спасла его. Ведь и он был красив и удал, и в такого не влюбиться тоже было невозможно.
6
Там же, на Тамбовщине, женщина встретилась и Жукову.
История знакомства Жукова со своей будущей женой выглядит почти комически.
Однажды эскадрон остановился на ночёвку в небольшой тамбовской деревушке. Командира эскадрона и политрука Янина квартирьеры определили на постой в доме местного священника.
Расседлали коней, задали им по охапке сена ночь. Проверили посты и сели за стол ужинать. Сидят, трапезничают в компании батюшки. И вдруг на печи под старыми зипунами что-то зашевелилось, зашуршало.
– Кто там? – И Янин машинально потянулся к кобуре револьвера.
У командира эскадрона тоже кусок застрял в горле. Но в следующее мгновение все успокоились и даже развеселились.
С печи ловко слезла девушка. Совсем молоденькая. Невысокого росточка. С виду ничего себе, хоть и не красавица. Но Жукову она сразу приглянулась.
– Ты кто такая? – спросил он её приветливо; он действительно был рад такому неожиданному явлению.
– Я – поповна, – бесхитростно ответила она.
Священник в то время куда-то улизнул и не появлялся.
Жуков засмеялся. Кивнул политруку:
– Янин, ты когда-нибудь видел такую пригожую поповну? – И пододвинул к столу свободную табуретку: – А ну, садись, поповна, с нами. Раздели с нами вечернюю трапезу. Батюшка-то твой куда-то запропал.
– Он вас боится.
– А чего нас бояться! Мы в вашу деревню не со злом пришли. Бандитов у вас нет. Переночуем и уйдём.
После этих слов девушка немного успокоилась. Вскоре выяснилось, что никакая она не поповна и что зовут её Александрой Зуйковой.
Пили вечерний чай из самовара и разговаривали. Немного погодя Янин начал «клевать носом». А комэск с «поповной» продолжали опустошать самовар и разговаривать вприглядку друг на друга. И она ему понравилась, и он ей. Так бы, кажется, и сидели, и пили чай до утра.
– Грамотная ли ты? – спросил девушку Жуков.
– Грамоте знаю.
– Небось гимназию окончила? – решил пошутить он; для него гимназия была всё равно что академия.
– Да, гимназию, – кивнула она. – И учительские курсы.
– Ну! – удивился он. – А писарем к нам в эскадрон пойдёшь? Писаря нашего убило. Ну, соглашайся?
– Я согласна.
– А что же ты тут, в этой деревне, делаешь?
– В школе работала. Учительницей.
– Ничего. Учительницу они себе найдут. А нам без писаря никак нельзя.
– Кузьма Петрович против будет.
– Кто таков – Кузьма Петрович?
– Председатель.
– Ничего, завтра утром мы это всё уладим. Скажу Кузьме Петровичу, что забираем тебя в эскадрон по принудительной мобилизации. Надо будет – и бумагу выдадим.
Командир эскадрона был чрезвычайно рад. Разве мог он предполагать, что во время случайной ночёвки он найдёт на печи поповского дома такого писаря.
Дочь Георгия Константиновича и Александры Диевны Эра Георгиевна Жукова о первой встрече её родителей рассказывала так: «Жалко девку, – сказал отец Янину, – всё равно убьют, война ведь. Пусть лучше будет у нас писарем в эскадроне». И приказал Александру Диевну оформить. Так она оказалась в эскадроне, которым командовал Георгий Константинович»[20].
По другой версии, Жуков познакомился со своей будущей женой вот при каких обстоятельствах. Однажды, когда эскадрон занял для ночёвки деревню, командир эскадрона увидел, как несколько красноармейцев погнались за местной девушкой. Он тут же окликнул «женихов». Те ушли несолоно хлебавши. А девушку он привёл в штаб.
Из рассказов Эры Георгиевны Жуковой о матери: «Родилась она в 1900 году в селе Анна Воронежской области в многодетной семье агента по продаже зингеровских швейных машин Зуйкова Дия Алексеевича. Имя Дий дал сыну его отец, волостной писарь, встретив это редкое имя в каких-то бумагах. Жили бедно. Но маме удалось закончить гимназию, а затем учительские курсы. Недолго проработав в сельской школе, она встретилась с отцом, отряд которого в те годы был направлен в Воронежскую область для борьбы с бандой Антонова, и в 1920 году стала его женой.
Время было трудное, в погоне за белогвардейскими бандами отряд всё время передвигался. И мама была зачислена в штаб отряда писарем. Как она рассказывала, спуску от командира ей никакого не было. А однажды он чуть было не отправил её на гауптвахту за какую-то оплошность при подготовке художественной самодеятельности. Трудности и лишения кочевой военной жизни не мешали их счастью. И оба, уже на моей памяти, любили вспоминать эти годы: как мама часами тряслась в бричке, как перешивала военные гимнастёрки на юбки, а красноармейские бязевые сорочки на бельё, как плела из верёвок «босоножки»[21].
«Не мешали их счастью…» Ещё как мешали.
Видимо, от постоянной дорожной тряски, от переутомления Александра Диевна потеряла ребёнка. Их первенца. Говорят, это был мальчик. Не случись беды, у них был бы сын.
От трёх женщин у Жукова будет четверо детей. Все – девочки. Четыре сестры. Но сёстрами станут не все.
Глава восьмая. Полководец начинается в полку
1
«Был он невысок, но коренаст, – писал словесный портрет Жукова историк и военный журналист Александр Кроник[22], служивший в своё время старшиной во 2-м эскадроне 1-го кавполка. – Взгляд у него спокойный, неназойливый, но цепкий, оценивающий. Скованности в позе комэска не угадывалось, но и той естественной расслабленности, которую может себе позволить человек, ведущий непринуждённую застольную беседу, я тоже в нём не чувствовал. Движения его были сдержанны. Он, вероятно, был очень крепок физически, а в сдержанности каждого его жеста я чувствовал выработанную привычку постоянно контролировать себя, что свойственно людям волевым, внутренне дисциплинированным. Я сразу почувствовал, что мой комэск – настоящая военная косточка»[23].
Пожалуй, это лучший портрет Жукова. Живописцы до него не дотянули. Кому не хватило реализма, кому сдержанности. Кисть многовато взяла пафоса и нанесла на холст толстым слоем… Слово оказалось более точным.
Весной 1923 года Жуков был повышен в должности до помощника командира 40-го кавполка 7-й Самарской кавалерийской дивизии, которая дислоцировалась в районе Минска.
Гражданская война закончилась. Утихли и народные волнения, в некоторых губерниях принимавшие формы вооружённых восстаний. Политическая и физическая нагрузка на Рабоче-Крестьянскую Красную армию значительно уменьшилась. И из её рядов потихоньку начали увольнять «военспецов» и даже некоторых командиров, штабных работников из «бывших». На их место ставили красных командиров, выходцев из народа, хорошо проявивших себя в боях
