Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
…Он поднимал эскадрон в любое время суток. Мы совершали марши, учились вести разведку, атаковали, маневрировали. Комэск считал, что полевая тренировка – лучший вид учёбы. Намеченные планы переносить или пересматривать не любил и уж совсем не любил отменять собственные приказы. «Лучше вообще не отдавать приказа, чем отменить отданный приказ», – сказал он мне однажды».
Как тут не вспомнить непреклонного, как клинок, генерала Келлера, который велел своим полкам в сабельном бою под Ярославицами следовать приказу, полученному перед боем, и не отступать от него, что бы ни случилось.
Воспоминания Кроника относятся к периоду, когда Жуков командовал ещё эскадроном. Но и приняв полк, он не изменял своим правилам: во всём доходить до самой сути, держать себя в форме, чтобы «делай, как я» было не обременительней обычной утренней физзарядки.
Будущий полководец учился у всех, постоянно, упорно, везде. И это постоянство и упорство, помноженные на сильные стороны пилихинской натуры, давали прекрасные результаты.
Пребывание войск в летних лагерях было для РККА мерой вынужденной. Так экономились значительные средства для содержания армии. Но для таких командиров, как Жуков, летнее пребывание в поле служило дополнительным стимулом для повышения уровня боевой учёбы.
3
После того как у Александры случился выкидыш, она стала беречься. Врачи советовали покой, в противном случае предрекали угрозу бездетности. Она вскоре снова забеременела. Чтобы благополучно выносить плод, уехала к родителям. И видимо, в это время произошла новая встреча Жукова с прежней любовью – Марией Волоховой.
Квартиры командира полка и комиссара полка Янина находились рядом. К Антону Митрофановичу к тому времени переехала жить его давняя любовь и фронтовая подруга Полина Николаевна Волохова. А после смерти родителей из Полтавы в Минск к старшей сестре перебралась и младшая сестра Мария. Старое чувство вспыхнуло с новой силой.
Что тут поделаешь? Да ничего тут поделать нельзя!
Признаюсь, мне так и не удалось до конца разобраться в обстоятельствах и тайнах этого замысловатого треугольника. А потому с облегчением снимаю с себя обязанности дотошного исследователя и толкователя взаимоотношений Жукова и его возлюбленных периода 1920-х годов. В таких историях до края лучше не ходить, ибо там – бездна. Уж если сам Жуков не разобрался в своих чувствах, то наше дело – стороннее…
Младшая дочь от Александры Диевны Элла Георгиевна рассказывала, что её мать и отец в первый раз «расписались в 22-м году. Но, видимо, за годы бесконечных переездов документы потерялись, и вторично отец с мамой зарегистрировались уже в 53-м году в московском загсе».
Официально Жуков не был женат ни на Марии, ни на Александре. В мемуарах, рассказывая о напряжённой боевой учёбе той поры и энтузиазме, с которым его боевые товарищи создавали новую армию, повышали её боеспособность, он между прочим пишет: «В начальствующем составе армии люди были главным образом молодые и физически крепкие, отличавшиеся большой энергией и настойчивостью. К тому же большинство из них были холостыми и никаких забот, кроме служебных, не знали».
К этому абзацу «доработчики», по всей вероятности, не притронулись – ничего подозрительного не заметили. К тому времени в войсках уже прошла первая волна увольнений и чистки: офицеры старой армии были вычищены из РККА. Их сменили более надёжные в социальном отношении выдвиженцы из крестьянской и рабочей среды. Жуков весьма органично вписался в их ряды.
Дети и внуки от первых жён, конечно же, соперничали, всячески аргументировали своё «первородство». Больше всего в этих семейных дискуссиях всегда доставалось Александре Диевне: мол, по-настоящему Жуков любил Марию, а она, Александра, заполучила его через партком…
Обратимся к документам – к письмам Жукова жене. Сразу отметим, что особых сердечных нежностей в письмах Жуков никогда и ни к кому не проявлял.
«Дер. Сирод. 12.9.1922[26].
Здравствуй, милая Шура!
Шлю привет. Прежде всего хочу тебя успокоить, получил я посланные тобой письма. Да, получил… Не знаю, почему шли так долго, наверное, задержались на контрольных пунктах.
Теперь буду писать о себе, так как вижу из писем, что это тебя интересует больше всего. 27 августа прибыл в распоряжение штадива, где я получил назначение командиром 2-го эскадрона 38-го кавполка, куда и прибыл 28 августа. Эскадрон большой и хороший. Так что я занялся серьёзно… Словом, живу хорошо, только тем плохо, что страшно скучно. Деревня глухая, 70 дворов. Никуда не выезжаю. До местечка Калинковичей – 6 вёрст, там штаб полка, я пока ни разу не был. Страшно скучаю, хочу безумно видеть тебя, а тут ещё твои письма, полные слёз… Пиши поскорей, куда присылать за тобой и выслать денег… Прости, что плохо писал, страшно болят голова и рука, которую порезал. Твой Жорж».
Эскадроны полка были расквартированы по окрестным деревням в белорусской глухомани. Вечерами, понятное дело, бывало скучновато. Для Жукова эта скука вне службы усугублялась ещё и тем, что он не пил. Потому как пившие свою тоску в захолустье всё же кое-как, пусть уродливо, но всё же скрашивали.
А вот более позднее письмо всё к той же Александре Диевне:
«Ленинград. 19.10.24.
Здравствуй, милый Шурёнок!
…Вчера, 18.10. закончил последний экзамен, всего держал по семи предметам. Результат следующий: 1-е место по общей тактике «отлично», 2-е по тактике конницы «хорошо», по политграмоте «удовлетворительно», по стрелковому «отлично», по езде «хорошо». Как видишь, Шурик, отметки приятные, и не каждый может это сделать, да и мне легко не далось. С 16.10 по 18-е, т. е. 12 дней, работал по 18 и по 20 часов, имея определённую цель. Правда, на состоянии отозвалось, начались головные боли, ввалились глаза. Но теперь до 1 ноября буду отдыхать и слегка работать. Сегодня, например, был в городе (с экскурсией). Осмотрел дворец, где жили Александр III и Мария Ф. Во дворце всё сохранилось как было, роскошь, которую пришлось осмотреть, описать очень трудно. Кроме того, был в Зимнем дворце, где жил Николай II с семейством. Зимний дворец ещё более шикарен и по объёму, и по вкусу. Город очень красив, особенно Невский проспект, но обезображен наводнением, так как все мостовые ещё ремонтируются, и говорят, что в 15 ноября город приведут в нормальный вид…
Кружковая работа, Шурик, у нас уже началась. Езда с 22.10 по 2 часа в день, а остальные занятия начнутся с 1.11. Пока до свидания, милый Шурик, целую тебя, твой Жорж».
Ленинградское письмо жене содержит любопытнейший штрих. Сообщая «милому Шурёнку»
