Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
Седьмой Самарской кавдивизией командовал Каширин[24]. Он-то и приметил амбициозного и энергичного командира эскадрона и начал его продвигать.
У Каширина и Жукова, несмотря на значительную разницу в возрасте, было много общего. При первом же знакомстве оба это сразу почувствовали. Каширин – оренбургский казак, сын станичного атамана, дослужившийся в старой армии до чина подъесаула. Когда комдив впервые увидел Жукова на коне, сразу же отметил его умение прочно и естественно держаться в седле. Но посадка была не казачья. Казаки обычно укорачивали стремена. Так у станичников было принято с татарских времён, когда делили со степняками Великую Степь.
– Из драгун? – спросил его Каширин.
– Из драгун, – ответил Жуков. – А вы откуда узнали?
– По посадке.
– А у вас, товарищ комдив, посадка казачья, – осторожно заметил Жуков.
– Точно!
Так и подружились. Оба повоевали на двух войнах. За обе имели кресты и ордена. В Первую мировую оба служили в разведке. Им было о чём поговорить и во время первой встречи, и потом. Каширин хорошо разбирался в людях. За семнадцать лет службы научился видеть и понимать и начальство, и подчинённых. Есть, есть в этом Жукове, думал начдив, и характер, и всё то, что незаурядного командира отличает от заурядного, малость его подучи, и попрёт он дальше сам, так что только пыль завьётся. Не болтун. Слово молвит, подумавши. В сказанном уверен. Умеет и помолчать. Собой владеет. Хотя и вспыхивает порой. Но это пройдёт.
Николай Дмитриевич Каширин. Дореволюционное фото.
[Из открытых источников]
Из «Воспоминаний и размышлений»: «Комдив Н. Д. Каширин принял меня очень хорошо, угостил чаем и долго расспрашивал о боевой и тактической подготовке в нашем полку. А потом вдруг спросил:
– Как вы думаете, правильно у нас обучается конница для войны будущего, и как вы сами представляете себе войну будущего?
Вопрос мне показался сложным. Я покраснел и не смог сразу ответить. Комдив, видимо, заметив мою растерянность, терпеливо ждал, пока я соберусь с духом.
– Необходимых знаний и навыков, чтобы по-современному обучать войска, у нас, командиров, далеко не достаточно, – сказал я. – Учим подчинённых так, как учили нас в старой армии. Чтобы полноценно готовить войска, нужно вооружить начальствующий состав современным пониманием военного дела.
– Это верно, – согласился комдив, – и мы стараемся, чтобы наши командиры прошли военно-политические курсы и академии. Но это длительный процесс, а учебных заведений у нас пока маловато. Придётся первое время учиться самим.
Он прошёлся по кабинету и неожиданно объявил, что меня решено назначить командиром 39-го Бузулукского кавалерийского полка.
– Я вас не очень хорошо знаю, но товарищи, с которыми разговаривал, рекомендуют вас на эту должность. Если возражений нет, идите в штаб и получите предписание. Приказ о назначении уже подписан.
Прощаясь с командиром, я был очень взволнован. Новая должность была весьма почётной и ответственной. Командование полком всегда считалось важнейшей ступенью в овладении военным искусством».
В полку Жуков служил долго. И много об этом размышлял: «Полк – это основная боевая часть, где для боя организуется взаимодействие всех сухопутных родов войск, а иногда и не только сухопутных. Командиру полка нужно хорошо знать свои подразделения, а также средства усиления, которые обычно придаются полку в боевой обстановке. От него требуется выбрать главное направление в бою и сосредоточить на нём основные усилия. Особенно это важно в условиях явного превосходства в силах и средствах врага.
Командир части, который хорошо освоил систему управления полком и способен обеспечить его постоянную боевую готовность, всегда будет передовым военачальником на всех последующих ступенях командования как в мирное, так и в военное время».
Жуков никогда не занимался преподавательской работой. Судьба обнесла. Интриги, опала, последовавшие за ними болезни не позволили и приблизиться к кафедре. Да и сам он, полюбив войска, живую, строевую службу, пахнущую солдатским потом и порохом полигонов, сторонился учительства, предпочитал наставлять своих подчинённых в поле, в деле.
Из приказа по 39-му Бузулукскому кавалерийскому полку:
«№ 224, лагерь Ветка.
8 июля 1923 г.
Согласно приказа 7-й Самарской кавдивизии от 8 июля сего года за № 319, сего числа вступил во временное командование 39-м Бузулукским кавполком.
Основание: приказ 7-й Самарской кавдивизии № 319.
Командир 39-го Бузулукского кавполка ЖУКОВ.
Военный комиссар БУШЕВ.
Начальник штаба ЛИЦКИЙ»[25].
Немного погодя, не без участия Жукова, в 39-й кавполк прибыл новый комиссар – Антон Митрофанович Янин.
Полком Жуков командовал долго, почти восемь лет. Полковая школа для него, можно сказать, затянулась. Ни взводом, ни эскадроном, ни дивизией так долго не командовал. Но полковые годы даром не прошли. Ведь это они, годы, водили его пером, когда настала пора вспоминать и размышлять: «Полк – это основная боевая часть…»
2
Горнист весело трубил утреннюю зорю. Для красноармейцев и командиров начинался очередной день боевой учёбы.
Полк стоял в летних лагерях.
Превосходный кавалерист, искусно владевший шашкой, Жуков любому своему подчинённому в полку мог сказать: «Делай, как я!» Ловко, пружинисто, одним махом вскакивал в седло. Конь, повинуясь ему, легко переходил в галоп. Мгновенным движением всадник выхватывал шашку, рубил «лозу» и «горку», слепленную из сырой глины на высоком станке. Так Жуков время от времени, подменяя инструкторов, проводил практические занятия с младшими командирами. При этом он отдавал себе отчёт в том, что среди них есть сверхсрочники, старые рубаки не хуже его самого, так что эти выезды были уроками проверки физического состояния и боевой выучки и для него тоже. Сквозь топот копыт слышал, как крякали старики, любуясь ловкостью своего командира:
– Эх, как наш-то рубает!
– Добре, добре…
Комполка резко осаживал разгорячённого коня и отдавал команду:
– Справа по одному-у! На открытую дистанцию на рубку «лозы» галопом – ма-арш-ш!
И – пошла карусель! В кавалерии, как и в воздушно-десантных войсках, командир сам должен быть везде и во всём первым.
И он, не слезая с коня, внимательно следил за действиями своих подчинённых, подмечал все ошибки и просчёты, все сильные стороны. Потом делал подробный разбор.
Из воспоминания Александра Кроника: «И так же отменно владел он приёмами штыкового боя. Винтовка в его руках казалась лёгонькой, как перо. Преодолевал он проволочные заграждения
