Осень по договору: Жена на шесть месяцев - Ива Шелест

Слова, которых я ждал и одновременно боялся. Потому что любовь меняет правила игры. Превращает деловую сделку в личную драму. Делает ставки выше, а поражение — болезненнее.

— А я люблю тебя, — ответил я. — И это главная проблема.

— Почему проблема?

— Потому что любовь делает меня уязвимым. Заставляет принимать неразумные решения. Вот как сейчас — я должен был отправить тебя и Соню в другую страну, в безопасность. А вместо этого привез тебя сюда, поближе к себе.

— Я не хотела в другую страну.

— Знаю. И поэтому привез тебя сюда. Потому что не могу без тебя. А это — слабость.

Ника шагнула ближе, положила руки мне на грудь:

— Это не слабость. Это человечность.

— Мой отец поспорил бы с тобой. По крайней мере о том, было ли это во мне раньше.

— А что думаешь ты?

Я подумал об отце. О его любви к матери, о том, как он страдал после ее смерти, но не ожесточился. О том, как пытался научить меня быть не только успешным, но и счастливым. О том, что все его богатство и власть не компенсировали одиночества, в котором я себя заключил.

— Я думаю, что отец был прав, — сказал я наконец. — Думаю, что я слишком долго прятался за работой, избегая того, что действительно важно.

— Тогда перестань корить себя за то, что наконец позволил себе быть человеком.

Она встала на цыпочки и поцеловала меня. Мягко, без спешки, как целуют человека, которого любят. И я ответил на поцелуй, обнимая ее в кухне отцовского дома, где впервые за много лет чувствовал себя... дома.

Ужинали мы при свечах — не из романтических соображений, а потому что я не смог найти выключатель люстры. Электрика в доме была сложная, отец любил всякие технические усовершенствования.

— Завтра разберусь с освещением, — пообещал я.

— А что еще завтра? — спросила Ника.

— Не знаю. Позвоню своим людям, узнаю ситуацию. Может быть, прогуляемся по лесу.

— А работа?

— Какая работа? Нас сейчас в офисе видеть не хотят. Особенно тебя.

— Почему особенно меня?

— Потому что ты — воплощение скандала. Женщина, которая якобы обманула всех ради денег. На тебя будут показывать пальцем, обсуждать за спиной. Лучше переждать.

Ника помолчала, разглядывая пламя свечи.

— А если не переждется? — спросила она наконец. — Что, если этот скандал похоронит мою карьеру?

— Не похоронит.

— Откуда уверенность?

— Потому что ты хороший специалист. А хорошие специалисты нужны всегда.

— Хорошие специалисты без скандальной репутации.

— Ника, — я протянул руку через стол, накрыл ее ладонь своей. — Я не позволю этому скандалу разрушить твою жизнь. Обещаю.

— Как ты можешь это обещать?

— Поверь мне. Я несу ответственность за это, и если кому и получать тумаки, то мне.

Я действительно был готов на все, чтобы защитить ее. Даже если это стоило бы мне компании.

После ужина мы поднялись в спальню. Ника приняла душ первой — долго, наверное, смывала с себя стресс прошедшего дня. Я стоял у окна, смотрел на лес, утопающий в зимних сумерках.

Мобильная связь здесь была слабая, интернет работал с перебоями. Хорошо — значит, мы действительно оторваны от внешнего мира. Можем хотя бы одну ночь не думать о том, что о нас пишут в газетах.

— Твоя очередь, — сказала Ника, выходя из ванной в халате. Волосы влажные, лицо без макияжа, усталое, но спокойное.

Я принял душ быстро — горячая вода и тишина действовали расслабляюще. Когда вернулся в спальню, Ника уже лежала в постели, читала что-то на телефоне.

— Опять новости? — спросил я.

— Книгу. Скачала еще в городе. — Она отложила телефон. — Не хочу больше читать про нас.

Я лег рядом с ней. Постель была широкой — отец не экономил на мебели. Мы лежали молча, слушая звуки ночного леса за окном. Шум ветра в кронах, потрескивание остывающего дома, далекий крик совы.

— Глеб, — тихо позвала Ника.

— М?

— А что будет дальше? Когда скандал утихнет?

— Вернемся к работе, к обычной жизни. Будем жить как настоящая семья.

— А мы? Что будет с нами?

Вопрос, который требовал четкого ответа. И я знал этот ответ.

— Мы останемся вместе, — сказал я решительно. — Я все решу, со всем справлюсь. Нет причин расставаться.

— Никаких причин?

— Разве что... — я помолчал, подбирая слова. — Разве что ты сама захочешь изолироваться от меня. Если решишь, что для сохранения репутации лучше держаться подальше от скандального мужа. Тогда я пойду на это. Ради тебя.

—Ты думаешь я захочу отказаться от тебя? — она мягко протянула ладонь к моему лицу и я с готовностью прижался к ней.

— Допускаю такой вариант… Потому что не понимаю, что ты во мне нашла. Я эгоист, который использовал тебя ради своих целей. Холодный человек, который не умеет быть мужем и отцом. Который привык решать проблемы деньгами, а не чувствами. Бытовой инвалид.

— И что?

— Что — и что?

— Ну и что, что ты такой? — Ника повернулась ко мне. — Думаешь, я идеальная? Я мать-одиночка с кучей комплексов, которая согласилась на фиктивный брак ради денег. Которая влюбилась в мужчину, недоступного по статусу. Которая до сих пор боится, что это все сон.

— Ты не боишься. Ты сильнее меня.

— Боюсь. Каждый день боюсь, что проснусь, а тебя рядом не будет. Что все это закончится, и я снова останусь одна.

Я повернулся к ней, обнял, притянул ближе:

— Не останешься.

— Откуда знаешь?

— Потому что не отпущу.

— А если устанешь от меня? От моих проблем, от Сони, от всего, что идет в комплекте со мной?

— Не устану.

— Откуда уверенность?

Хороший вопрос. Откуда уверенность? Я не знал точно. Знал только, что жизнь без нее теперь кажется бессмысленной. Что даже здесь, в вынужденном изгнании, я чувствую себя счастливым, потому что она рядом.

— Потому что ты изменила меня, — сказал я. — Заставила почувствовать то, что я думал, не способен чувствовать. Дала понять, что значит — иметь семью.

— Семью? — в ее голосе прозвучала осторожная надежда.

— Семью. Тебя, Соню. Дом, куда хочется возвращаться.