Осень по договору: Жена на шесть месяцев - Ива Шелест

— А потом понял, что это не так?

— Потом понял, что он просто не знал, как справляться с болью. Работа была единственным способом не думать о потере.

Глеб отставил бокал, посмотрел на меня.

— Знаешь, что самое странное? Он всю жизнь говорил мне о важности семьи, о том, что мужчина должен быть не только успешным, но и счастливым. А сам после смерти мамы так и остался один.

— Может, боялся снова потерять?

— Наверное. Но в итоге лишил себя того, о чем мечтал для меня.

— А ты? Ты боялся повторить его судьбу?

— Боялся. И повторял. До встречи с тобой жил точно так же — работа, деньги, полный контроль над ситуацией. И никого рядом.

— Что изменилось?

— Ты. — Он наклонился ко мне ближе. — Заставила понять, что контроль — это иллюзия. Что жизнь без риска — это не жизнь.

— А ты рискуешь со мной? — прошептала я.

— Каждый день. Рискую полюбить так сильно, что потеря станет невыносимой.

Слова простые, но от них перехватило дыхание. Глеб не умел говорить красиво, зато умел говорить честно.

— Не жалеешь, что согласилась на мой контракт? — спросил он.

— Лучшая сделка в моей жизни.

— Даже несмотря на все проблемы, которые из-за нее возникли?

— Особенно из-за них. Проблемы показали, что ты действительно чувствуешь.

Он наклонился ко мне, поцеловал. Медленно, глубоко, со вкусом вина на губах. От его поцелуя голова закружилась — не от алкоголя, а от близости, от тепла его рук на моем лице.

— Ника, — прошептал он, отрываясь от моих губ, — Не знаю, что сильнее нуждается в тебе, разум или тело…

Желание в его голосе было таким откровенным, что внутри все сжалось от предвкушения. Я видела, как он смотрит на меня — голодно, жадно, как мужчина смотрит на женщину, которую не может перестать хотеть.

— А зачем выбирать? — прошептала я.

Он стянул с меня свитер одним движением, и я почувствовала, как кожу обжигает тепло от камина. Его руки скользили по моему телу, оставляя за собой след огня. Каждое прикосновение отзывалось дрожью в самой глубине живота.

Мы целовались отчаянно, жадно, как будто пытались насытиться друг другом. Его губы на моей шее, его дыхание на коже — от этого ноги подкашивались, а дыхание сбивалось.

— Я схожу с ума от тебя, — хрипло сказал он, прижимая меня к себе. — Не могу думать ни о чем, кроме тебя.

Его слова обжигали не хуже прикосновений. Я чувствовала, как тело отвечает на каждое его движение, как разливается жар от его рук, от его губ.

Мы опустились на ковер перед камином. Огонь играл на наших телах, превращая кожу в золото и медь. Я теряла остатки самоконтроля под его ласками, забывая обо всем на свете.

Мы двигались в ритме, который знали только мы двое, теряясь друг в друге, в тепле камина и собственной страсти.

Потом лежали в объятиях на ковре, укрывшись пледом. Огонь в камине потрескивал, за окном выл ветер, а мы были в тепле, в безопасности, вместе.

— О чем думаешь? — спросил Глеб, поглаживая мои волосы.

— О том, что не хочу, чтобы это кончалось.

— Что именно?

— Вот это. Мы вдвоем, вдали от всего мира. Никаких обязательств, никого, кроме нас.

— Но рано или поздно придется возвращаться.

— Знаю. Просто не хочется думать о завтра.

— Тогда не думай. Думай о сейчас.

Сейчас было идеальным. Его руки на моей коже, его дыхание в волосах, тепло его тела рядом с моим.

Так начались наши дни в лесном доме. Дни без планов, без спешки, без масок. Мы завтракали допоздна, гуляли по заснеженному лесу, читали у камина, занимались любовью в разное время дня и ночи — то страстно и отчаянно, то нежно и медленно.

Каждый вечер звонили Соне. Она рассказывала о школе — про новых друзей, про интересные уроки, про планы на каникулы. Все у нее шло хорошо, даже лучше, чем мы ожидали.

— А вы там не скучаете? — спросила она как-то вечером.

— Нет, — честно ответила я. — Совсем не скучаем.

— Хорошо. Значит, отдыхаете по-настоящему.

Мы и правда отдыхали — от городской суеты, от необходимости играть роли, от взглядов посторонних людей. Здесь можно было быть собой, не думая о том, как это выглядит со стороны.

Но идиллия не могла длиться вечно.

Через две недели Глебу позвонил адвокат. Я видела, как изменилось его лицо во время разговора.

— Да, понял... Когда?... Хорошо, завтра утром выезжаем.

— Что случилось? — спросила я, когда он повесил трубку.

— Собрание совета директоров. Северов требует моей отставки. Удивлен, что так тянули. Пора возвращаться и давать отпор.

Реальность ворвалась в наш мирный мир. Завтра — город, проблемы, борьба за будущее.

— Готов?

— Готов. — Он обнял меня. — Теперь я точно знаю, за что борюсь.

Последнюю ночь в лесном доме мы провели в объятиях друг друга, слушая ветер в соснах и зная, что завтра начнется новая глава нашей жизни. Может быть, самая сложная, но мы встретим ее вместе.

Глава 45. Глеб: Суд чести

Дорога из леса заняла два часа, но мне казалось, что мы едем в другую эпоху. Еще утром мы просыпались в объятиях друг друга под звуки ветра в соснах, а теперь возвращались в мир, где каждое наше слово будут взвешивать, каждый жест — анализировать.

Ника молчала большую часть пути, глядя в окно на проплывающие поля. Изредка доставала телефон, проверяла новости, хмурилась. Я понимал — она готовилась к худшему. И была права. За две недели нашего отсутствия скандал не утих, а наоборот, разросся. Появились новые статьи, новые "эксперты", новые версии того, кто мы такие и что делали.

— Глеб, — сказала она, когда мы въехали в город, — я хочу, чтобы ты знал: что бы ни случилось завтра, я не жалею.

— О чем?

— Ни о чем. О нашем браке, о том, что согласилась. О том, что полюбила тебя.

Простые слова, но они придали мне сил больше, чем любые заверения адвокатов. Я знал — завтра мне предстоит самый сложный бой в жизни. Не за деньги, не за компанию. За право быть с этой женщиной.