Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
И тут салон самолета снова заполнился заливистым хохотом. И хорошо было… Уютно.
Полёт прошел незаметно. Кирилл рассказывал байки, как будучи в армии деды Королёв и Керезь щемили его по любому поводу, пытаясь сломить упрямый характер. А потом плюнули и взяли его в свою немногочисленную банду. Рассказал, как бросил уютный, но промозглый Питер и приехал на не менее сырой и малосолнечный Урал.
А когда бодрый голос командира объявил о посадке, моё сердце завибрировало знакомым ощущением тревоги.
Сжала его ладонь, пока смотрела, как в иллюминаторе мелькают яркие мачты ночного аэропорта. И перестала дышать, когда, опережая торопливых туристов, по салону пробежали бортпроводники.
Все было знакомо… Бесконечная очередь загорелых и ещё хмельных людей перед пограничными кабинками, сухое и дежурное приветствие, проверка документов, скрипучий конвейер багажной ленты и гулкий грохот чемоданов…
Голова как чумная. Этакий чугунный котелок, в котором кроме бряцающего топора ничего не осталось… Ощущения, счастье, нежность… Всё смыло, даже воздух стал тяжелым, а каждый вздох приходилось делать с усилием.
Толпа сгущалась. Голоса… Голоса…Мир стал кружиться, шум усиливался, в ушах отчаянно бились перепонки, а на шее вспыхнула кожа…
Казалось, я вновь ощутила фантомное касание ледяной руки, и в голове стал метаться отвратительный хриплый шёпот: «Ты будешь делать только то, что я скажу…».
Нет… Нет…
Не может быть. Это всего лишь предчувствие!
Я тряхнула головой в слабой попытке сбросить неприятное, липкое от едкого страха наваждение и сильнее прижалась к спине Кирилла. Смотрела на наши сомкнутые руки, переплетенные пальцы и успокаивающе покачивающиеся золотые буковки на браслете.
Чибисов.
Глупости, Люська. Глупости… Теперь всё будет хорошо…
– Спокойствие! Работают правоохранительные органы! – чужой холодный голос вмиг разрушил морок моего страха, а ещё через мгновение меня резко оттолкнули прямо в гущу толпы. Я изо всех сил старалась не выпустить руки Кирилла, сжимала до последнего, цеплялась, визжала и покорно смотрела в искажённое гневом лицо.
– Не трогай её, урод! – Кирилл заорал так, что весь этот монотонный аэропортовский шум стал тише шороха. Смотрела в его абсолютно звериный взгляд и теряла ощущение реальности.
Этого просто не может быть!
Происходящее превратилось в замедленный видеоролик: ОМОН в чёрной амуниции, берцы на толстой подошве, лупящей по внутренней стороне колена, и Чибисов, падающий на сверкающий холодной иллюминацией кафель.
– Я через час буду скакать на ваших могилах, пидоры! И песню буду горланить, чтобы вы никогда покой не обрели, – хрипел он, сквозь стиснутую челюсть. А через мгновение трое бугаев, пытающихся защёлкнуть на его запястьях наручники, рассыпались в разные стороны. Кирилл успел подпрыгнуть ко мне, вложил в руки ключи, портмоне и даже поцеловал… Его зубы с силой вонзились в нижнюю губу, скользя нежным языком по болезненной плоти.
– Адрес ты знаешь… – быстро шептал он, зарываясь пальцами в мои волосы. – Позвони Вите! Слышишь?
– Чибисов Кирилл Дмитриевич, вы задержаны…
А этот голос я знала. Он был противнее скрежета пенопласта по стеклу. Он драл мои нервы по волокнам, вселял страх и панику…
– О! Милаша? Какое совпадение…
Глава 33
Кирилл
Я прожигал взглядом Люсю, пока меня тащили в сторону «бобика», позорно заломив руки за спину.
«Давай, девочка… Давай! Спасайся, как тогда…»
И Люся, словно прочитала мои мысли, подпрыгнув на месте, бросилась вон из таможенной зоны через зеленый коридор, теряясь в толпе встречающих.
И сердце вновь припустило в пляс.
Не стал её задерживать? Странно. А ведь мог воспользоваться ситуацией и поиграть в свою любимую игру «сделаю тебе больно».
Видел недоумение в знакомых лицах, видел их смущение и поджатые губы. Братья, с которыми мы плечом к плечу прошли через перестрелки, теперь виновато и понуро пялились себе под ноги, лишь бы не столкнуться взглядами.
Во дела!
Как быстро ещё вчерашний друг становится на другую сторону, гонимый присягой, приказами и чужим предательским и купленным интересом.
Но я их не осуждаю. Мы все мелкие муравьи, рожденные, чтобы день за днем таскать камушки и обустраивать один большой муравейник. Это система, мать её, без которой мир накроет хаос. Поэтому тащим дальше, радуемся солнцу, смотрим в зарешеченное окно полицейского «бобика» и мчим к родному участку.
– Какого хера? – зычный рёв Монина оглушил меня, как только мы въехали на внутренний двор нашего участка. Друг метался, бил ладонями по бочине авто, поторапливая моих конвоиров открыть дверь. Его лицо было искажено диким гневом, желанием вытащить меня оттуда, чтобы просто не видеть за решёткой. – Васин, руки убрал от него! Лёха, ты где? Кирилл…!
Всеобщая паника, весь вывалившийся отдел и десятки любопытных глаз были направлены на меня. Парни нервничали, переглядывались и косились на дверь, где уж очень важно стоял Гвоздь.
Эх, полкан… Ведь был же шанс спокойно уйти на пенсию, нет же… Полез в капкан. Не на того ты ставку сделал, обиженный и испуганный слабак.
– Освободите вход! – сквозь смех хрипел Баранов, опережая конвой по флангу.
– Баранов, ты охуел? – Монин, проигнорировав пристальный взгляд полкашки, схватил за локоть майора. – Своих щёлкать начал? Не ссыкотно? А зря… Бойся меня теперь! Бойся, падла!
– А я птичек не боюсь. И ты не бойся. Все равно чирикать начнете, если звезды на плечах не жмут, – Антон зыркнул на меня яростным взглядом, а напоровшись на самую лучезарную улыбку, пятнами пошёл. Больной ублюдок! – Вы уже завтра мне сдадите с потрохами своего кореша, позабыв о братстве. На блюдечке принесёте все нарушения, да ещё и лишнего наплетёте. Мне-то не рассказывай, знаю, как работает система. Ты, Монин, винтик в огромной машине, где нет места благородству и дружбе. Поэтому я жду с нетерпением твоего рапорта…
– Гондон ты штопаный, – прошептал Монин,
