Осень по договору: Жена на шесть месяцев - Ива Шелест

Сегодня предстояла встреча с Димой. После всех этих лет, после всех слез и бессонных ночей, мне снова предстояло увидеть человека, который когда-то был центром моей вселенной, а потом исчез, словно его никогда и не было.

Я встала, подошла к окну. Внизу, во дворе, старушка выгуливала маленькую собачку. Обычная картина воскресного утра, ничего особенного. Но почему-то именно эта простая сцена успокоила меня — жизнь продолжается, люди занимаются своими делами, и моя встреча с прошлым не остановит мир.

На кухне Глеб пил кофе и наблюдал за городом через панорамное окно, одетый в домашние джинсы и серую рубашку. Увидев меня, протянул чашку кофе — ароматного, крепкого, именно такого, какой я люблю по утрам.

— Как спала? — спросил он, изучая мое лицо.

— Плохо. Всю ночь крутилась, думала об этой встрече.

— Можешь отменить, — сказал он серьезно. — Никто не заставляет тебя общаться с человеком, который причинил боль.

— Не могу. Это важно для Сони. Она имеет право знать, от чего отказывается или к чему стремится.

Глеб подошел ближе, обнял меня за плечи. От него пахло привычным парфюмом и утренней свежестью, и это обычное тепло заставило расслабиться.

— Тогда помни главное — ты не та наивная девочка, которой была одиннадцать лет назад. Ты сильная женщина, которая прекрасно справилась без него. И ничего, что он скажет, не может этого изменить.

Я прижалась к его груди, слушая ровное биение сердца. Как же хорошо иметь рядом человека, который верит в тебя больше, чем ты сама в себя веришь.

— А если он попытается... ну, знаешь, как он умеет? Говорить красиво, убеждать, что все было не так, как я помню?

— Тогда вспомни, какой ты была все эти годы. Вспомни, как растила Соню одна, как работала на двух работах, как не сломалась, когда было особенно тяжело. — Его голос стал тверже. — И вспомни, что у тебя есть семья, которая тебя любит.

Семья, которая любит. Слова, которые еще месяц назад показались бы нереальными. А теперь они звучали как самая естественная вещь в мире.

Соня появилась на кухне уже одетая, но вид у нее был встревоженный.

— Мам, а что если он окажется... нормальным? — спросила она, усаживаясь рядом со мной. — Что если я пойму, что все эти годы он просто не знал, как ко мне подступиться?

— Тогда решишь, хочешь ли дать ему шанс, — ответила я просто. — Право выбора за тобой.

— А ты не будешь против?

Я посмотрела на дочь — серьезную, взрослую не по годам, которая привыкла принимать решения и нести за них ответственность. Которая за короткое время жизни с Глебом увидела, каким может быть мужчина — надежным, заботливым, готовым взять на себя ответственность.

— Соня, я хочу, чтобы ты была счастлива. Если общение с ним сделает тебя счастливее — я только за. Если причинит боль — я всегда буду рядом, чтобы поддержать.

— А если он захочет... ну, чтобы я иногда у него жила? У него же теперь семья, ребенок...

Вопрос, которого я боялась. Конечно, у Димы теперь есть новая семья, новая жизнь. И возможно, даже найдется место для еще одного ребенка.

— Это твой выбор, — повторила я, хотя внутри все сжалось от одной мысли о возможной разлуке с дочерью. — Ты достаточно взрослая, чтобы решать, где и с кем хочешь проводить время.

Глеб положил руку мне на плечо — теплую, поддерживающую. Напоминание о том, что я не одна в этой ситуации.

— А можно я выскажу свое мнение? — спросил он Соню.

— Конечно.

— Семья — это не только кровь. Это люди, которые рядом в трудные моменты, которые помогают расти и становиться лучше, которые принимают тебя со всеми недостатками. — Он помолчал, подбирая слова. — Твой биологический отец имеет право на знакомство с тобой. Но ты имеешь право выбирать, кого считать настоящей семьей.

Соня кивнула, и я увидела, что его слова ее успокоили.

— Понятно. Значит, просто познакомлюсь и посмотрю, что за человек.

Мы позавтракали в относительной тишине, каждый думая о своем. Я чувствовала, как нарастает нервозность — скоро нужно будет ехать в кафе "Монпарнас", то самое место, где когда-то я впервые попробовала латте с корицей, и куда Дима водил меня в качестве извинений за ночи, что я проводила одна, укачивая Соню, пока он развлекался — сейчас, спустя много лет, я прекрасно понимаю, как “находчиво” было использовать мою любовь к Франции.

— А что ты будешь делать? — спросила Соня у Глеба, когда мы собирались.

— Придумаю что-нибудь, — ответил он с легкой улыбкой.

В половине третьего мы с Соней оделись и вышли к машине. Глеб довез нас до кафе молча, изредка поглядывая на меня в зеркало заднего вида.

— Помните — вы всегда можете уйти, если что-то пойдет не так, — сказал он серьезно, когда мы остановились. — Никто не может заставить вас выслушивать то, что не хотите слышать.

— Ты будешь ждать? — спросила Соня.

— Буду неподалеку. И телефон всегда со мной.

Кафе "Монпарнас" встретило нас знакомым теплом и запахом кофе. За окном моросил дождь, превращая день в уютную акварель, но внутри было светло и спокойно. Мы выбрали столик у окна, заказали кофе и пирожные и стали ждать.

Дима появился ровно в половине четвертого. Я узнала его сразу — та же походка, тот же способ оглядывать помещение при входе, та же привычка поправлять волосы. Он почти не изменился за одиннадцать лет — все те же четкие черты лица, темные волосы, стройная фигура. Время словно пощадило его, оставив лишь едва заметную взрослость в чертах.

Он увидел нас и направился к столику с той самой улыбкой, которую я помнила еще с подросткового возраста — обаятельной, чуть виноватой, умоляющей о снисхождении. Той самой, которой он когда-то добивался прощения за опоздания, забытые обещания, исчезновения на дни и недели.

— Привет, — сказал он, останавливаясь возле нашего столика. — Ника, ты почти не изменилась.

— Привет, Дима, — ответила я ровно, стараясь держать голос под контролем.

Он перевел взгляд на Соню, и я