Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
– Это семейные дела, – начал было петушиться Курочкин. Хм… Забавно звучит. – Мы постараемся решать вопросы тише, поэтому всего доброго.
– А, ну, раз семейные, то вопросов не имею. Миритесь, ругайтесь, плодитесь и размножайтесь, – хихикнул я, оборачиваясь к Люсе. – Семейные, Людмила Аркадьевна?
Люся не поднимала головы. Смотрела мне куда-то в кадык и практически не дышала. – Всего одно слово, малыша… Семейные?
Она зажмурилась и чуть подняла голову, перед тем как распахнулись огромные мокрые от непролитых слез глаза. И я поплыл. Вот прям осознанно, да ещё и веслами себе подмахивал, все глубже погружаясь в зелень её глаз. Бездонные, чистые, чуть холодные, но такие глубокие, хранящие тайны и бесконечную нежность. И много её там было, хоть ложкой черпай.
– Нет… – на выдохе прошептала она, только вот это было громче выстрела. Мозг ещё бултыхался в её опьяняющем дурмане, а тело уже несло мне к виновнику моего случайно удавшегося вечера.
– Ваши документы, гражданин нарушитель.
– Какие ещё документы? – супруг… ээээ нет. Бывший супруг аж опешил от неожиданности.
– Паспорт Российской Федерации, подтверждающий личность, прописку и прочие бюрократические формальности. А вдруг вы злостный нарушитель или вовсе маньяк? Я, знаете ли, стою на страже спокойствия граждан, поэтому будьте любезны, предъявите паспорт, проверю, вдруг вы в розыске? – я пожал плечами и вновь махнул перед его красным лицом корочками.
– Я никуда отсюда не уйду! – захрипел придурок, а через мгновение из дальних дверей выскочила всклокоченная женщина с огромной клетчатой сумкой.
– Товарищ милиционер, дело молодое. Ну, поругались муж с женой, потом помирятся, ну с кем не бывает? В конце концов, имеют право, – женщина поправила полы цветастого халата, а сама поспешно сдирала с натянутых верёвок огромные семейные труселя, запихивая их в свою торбу.
– И ваши документы, гражданочка, – я протянул руку в сторону Люси, а та, будто и готова была, тут же вложила в ладонь паспорт. – Людмила Аркадьевна, вы знаете этих людей?
– Это мой бывший муж и бывшая свекровь, – Люся скинула лодочки, а потом, осмотрев мокрый и грязный пол, вновь надела.
– А у меня нет документов, – захлопала ресницами женщина. – Я у сына в гостях, имею право.
– Людмила Аркадьевна, вы подтверждаете?
– Нет! – взревела Люся, перед тем как влететь в ванную. Она погромыхала там, а вернулась со шваброй. – Пошли вон из моей квартиры! Вон!
– С вещами на выход, – я дёрнул плечами и отошел к стене, чтобы не задерживать непрошенных гостей.
– Это что за беспредел?
– Беспрелел, Курочкин, начнётся, когда ты через двадцать секунд не вытащишь свою задницу в семейниках отсюда, – терпение моё трещало, как айсберг, вспарывающий брюхо Титанику. – Поэтому поторопись, я не шучу!
– Ты кто такой? – зашипел непонятливый мужик и бросился на меня, неумело размахивая кулаками. Мне пришлось! Видит Бог, я не хотел… Ну, если только слегка. Короче, я чуть махнул ногой, чтобы поддеть его стопу, и этот придурок поскользнулся на луже, которую сам и разлил, шлепнувшись прямо моськой об пол. Брызги крови рябинкой с его трусов рассыпались по белоснежному камню, вызывая отвращение на лице Люси.
– Вы такой неуклюжий, гражданин Курочкин. Или я могу это интерпретировать как нападение при исполнении?
– Нет!!! – зарыдала его мамаша. – Мишенька, пойдем. Брось ты эту чокнутую! Ни приголубить, ни уют создать, ни дитё родить! Горе тому мужику, который позарится на эту куклу толстозадую.
Женщина лупила словами наотмашь. Била четко в цель, надеясь ранить и без того растерянную Люсю, но та, как завороженная, смотрела только на пятна крови.
– И вещи свои заберите, а то примета плохая, говорят, возвращаться придётся, – я сгреб мокрые липкие ленты обоев и, не спрашивая разрешения, запихнул в клетчатый баул. – Забирайте-забирайте… Раз сдирали, значит, пригодится вам в хозяйстве.
– Люся, кто это? Кто он? – не унимался мужичок. Вот смотрел я на него, потом на Люську, и огорчался. Да, смазливый, возможно, даже практичный, семейный и надежный. Вот только рядом с этой шикарной женщиной смотрится он как сморчок раздавленный. Что ОНА в нём нашла? И от собственной мысли я оторопел… Потому что он – полная противоположность Баранову?
Чёрт… Люся, не огорчай меня! Не заставляй изучать досье, выискивая бывших муженьков, чтобы убедиться в правильности своей шальной гипотезы. Ты что, все это время искала тех, кто не похож на Бяшу?
– Счастливого пути и полной амнезии, потому как если ещё раз увижу вас в этом районе, то от доброты моей останутся только сухие вырезки из законов, – как только убитый горем мужик рванул к двери, я напрягся, понимая, что такие просто так не уходят. И вовремя. Мишенька Курочкин, переступив порог, вдруг в последний момент решил вернуться. Но упс… Дверь-то я уже толкнул!
Ладно… Я даже сдержать улыбки не мог, наблюдая, как ещё один мой соперник морщится от жесткого контакта с металлом. Так сказать, поцелуй на прощание… Хотя жаль, что это не мой кулак. Очень жаль…
– Ой!!! – орал Курочкин, но уже за дверью.
Некрасиво? Зато эффективно.
Скинул куртку на бархатный пуф у входа, забрал из рук Люси швабру и стёр эти несчастные алые капли, глаз с которых она не сводила.
– Что ты делаешь? – как только пол вновь стал белым, девушка словно ожила, вот только руки её продолжали колыхаться от пробивающей дрожи.
– Отвлекаю себя, чтобы его не догнать и не отфигачить, а тебя не затрахать вопросами. Или просто не затрахать. Я просто ещё не определился.
– Не мечтай, Чибисов, не мечтай больше…
Люся стала быстро расстегивать пуговицы своего малинового пиджака. А я дышать перестал… Прям физически не мог расправить легкие. Рядом с ней я будто с американских горок лечу в постоянном режиме, растянувшись в счастливой улыбке и забрызгивая все вокруг своими слюнями восторга. Вот и сейчас я как собака наблюдал за её движениями. Одежда слетала с неё, как осенняя листва – с березы. Просто, непринужденно, но так ярко и безумно красиво…
– Ой, да я уже определился, малыша. Просто затрахать…
Глава 22
