Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
Я тогда был на все сто уверен, что старший по званию Антон Баранов лёг под ублюдка Орлова. Я чуял, что это Баранов подменил улики, почему и вышел этот гондон штопаный на свободу. Ну, а дальше посыпались и моё обвинение, и собранные улики, которые вдруг пропадали или вовсе становились непригодными, а потом и вовсе дело обернулось против меня. Если бы не Гера и Лёха, то сидеть бы мне ещё ой как долго.
Ещё факты?
За день до моего освобождения Людмила Баранова вываливается с балкона собственной квартиры, а ещё через два дня Бяша сбегает из города и скрывается в глубинах нашей необъятной Родины. Дело по нему закрыли, по факту планирования с восьмого этажа и вовсе не открывали за отсутствием заявления и явного состава преступления.
Вот как-то так…
Сука! Да мне даже читать дела не надо, чтобы понять, что Люся не дура, и не собиралась играть в «птичку» с восьмого этажа! А про мои отпечатки на пакете с дурью я и вовсе молчу: всю жизнь моим наркотиком были сигареты и алкоголь. Мне не нужен допинг, чтобы окунуться в счастье и эйфорию, потому как мозг можно обмануть, а вот реальность – вряд ли. Жизнь не прощает обмана, если ты не ценишь её, то она забирает самый ценный ресурс – здоровье и отведенное тебе время.
Я, может, и опездол, но не дурак. Люблю жить. Очень люблю. И Люся жить любит, потому как выгребла даже после полёта с балкона. А теперь я не дам ей снова рухнуть. Не дам…
От тяжелых раздумий меня отвлекла знакомая фигура у обочины переулка, ведущего к моему жилому комплексу.
– Санёк! Сто лет тебя не видел, – я притормозил у тротуара, узнав друга по академии, а по совместительству – участкового Александра Васильева. Крепкий парень курил возле своей насквозь проржавевшей служебной машины, с горечью смотря на спущенное заднее колесо.
– Это же хорошо. Значит, работаю отлично, раз в твоем районе сильно не отсвечиваю, – он протянул мне руку и облокотился о дверь, влезая в открытое окно. – Что это ты такой смурной?
– А чего веселиться, Сань? Работа, работа и ещё раз работа. Поводов для смеха мало как-то стало. Анекдоты и то все старые гуляют, будто мужья, вернувшиеся из командировки, больше любовников в квартирах не застают. Может, ты что расскажешь?
– Ой, Чибисов, что за депрессия? И тачка у тебя – огонь, и статус имеешь, и покушение на депутата предотвратил, и награду в этом году получил, а все ноешь! – Саня махнул рукой на свое ржавое корыто с болтами и горько вздохнул. – Всего пять минут до конца рабочего дня оставалось. И хоп… Бдительные соседи решили настучать по поводу шума в квартире сверху. А меня жена молодая ждет, курицу из духовки уже достала.
– Ой, что за депрессия, Лосев? Соберись и по-быстрому угомони пьяниц, а потом к жене. Сначала она тебя жареным накормит, а потом и ты её, – я наконец-то рассмеялся, выпуская тревогу, засевшую в груди.
– Если бы пьянь! – чертыхнулся Саня. – Уважаемый адвокат живет, а всё туда же: дебош, скандал и шум в неположенное время.
– И куда же тебя вызвали?
– Бардина, семнадцать, – Саня махнул рукой на многоэтажку, что была прямиком напротив моего дома. Хм… Как интересно. – Слушай, Чибисов! Тебе же все равно по пути, сгоняй. Угомони их там по-быстрому, как умеешь? А с меня должок. Курочкина Людмила Аркадьевна, только будь осторожнее, поговаривают, что она на завтрак предпочитает яйца в мешочек. Правда, мужские…
– Договорились, – мне уж казалось, что Саня никогда это не предложит. Не дождавшись, пока тот толком вылезет из салона моей тачки, я рванул к шлагбауму, подергиваясь от нетерпения вновь увидеть зубастую малышу.
Глава 21
Бросил тачку прямо у подъезда, махнул корочкой в окно консьержа и вбежал в прохладу парадной. Лифт, словно заколдованный, встретил меня распахнутыми створками, а время подъема пролетело как мгновение. То, что это квартира Курочкиной, я понял сразу, но не могло не удивить, что жили мы буквально через аллею, но никогда не пересекались.
–Убирайся! – тихий шепот Люси сбил моё дыхание, как только лифт открылся. Малыша стояла в дверном проеме, упершись руками в косяки. – Просто уйди достойно, Миша.
– Достойно? Ты ж меня, как котёнка нашкодившего, вытряхиваешь из квартиры! Что ты находишь в этом достойного? Замену мне нашла? Ну? Кто он?
– Ну, ты же собрал свои вещи уже, так к чему весь этот спор?
– Ты сняла кольцо! Людмила! Где кольцо? – мужской голос завывал так, будто его там наживую перекручивали в мясорубке. – Оно, между прочим, денег стоило!
– Успокойся, – Люся открыла сумку, долго копошилась среди чисто женских нужных мелочей, пока не вытащила бархатный мешочек. – Вот оба кольца, забирай и уходи.
– Надень! Надень кольца обратно, потому что я просто так тебя не отпущу.
Кажется, на миг показалось, что Люся сейчас рухнет в обморок. Она закрыла глаза, её веки сжались и затряслись от дикого напряжения. И возможно, я бы даже не вмешался, если б не очередные мужские руки, что стали отчаянно сдирать её пальцы с дверной ручки в попытке надеть обычные золотые ободы.
– Добрый вечер! Майор Чибисов! – рявкнул я, но, очевидно, перестарался, потому что бедный мужик так испугался, что золотые кругляши рассыпались по каменному полу лестничной площадки. Люся же и бровью не повела, лишь взглядом проводила обручалку, заскакавшую по ступенькам в сторону мусоропровода. Хм… Там ей и место. – Нарушаем?
Я незаметно шлепнул малышу по заднице, впитал её неслышное «Чибисов, сука!» и вошёл в прихожую, второй раз за сутки спрятав её за своей спиной.
М-да… Квартира была чуть поменьше, чем моя, но вся такая… Как с обложки какого-нибудь интерьерного журнала: светлая, вылизанная, продуманная до мелочей. Одним словом, женская и сильно обжитая. Я так думал, пока не обернулся. Стены длинного коридора теперь больше походили на вход в бомбоубежище. Перламутровые, будто сотканные из
