Поглощенные туманом - Нана Рай

Стефано на фотографии растворяется, исчезает, будто и не было вовсе. А вместо него Ника видит женщину в старинном платье девятнадцатого века. Сначала силуэт незнакомки напоминает карандашный эскиз, но постепенно приобретает краски. Ника касается гладкой поверхности снимка и впадает в транс. Тело немеет, она не может шевельнуть даже пальцем, в голове странная пустота.

Нарастает головокружение, перед глазами все закручивается в воронку. На мгновение перехватывает дыхание и замирает сердце, будто катаешься на аттракционе и падаешь в пропасть. И так же резко возникает чувство, словно выныриваешь из воды и жадно вдыхаешь воздух.

Ника обескураженно оглядывается. Разминает затекшие руки и морщится от боли. Ощущение, что сломали все кости, а затем небрежно склеили, не позаботившись о порядке. Легкое головокружение остается, однако зрение нормализуется. Ника вновь стоит возле лестницы, которая ведет в Северную башню. Но…

Вместо электрических ламп горят свечи в причудливых канделябрах, которые торчат из стены, напоминая лапы зверя. Их свет рассеивается, а вечернее солнце слабо бьет в окна. В здании холоднее, или же Нике просто не по себе от того, что она вновь… в прошлом.

Она вздрагивает от криков, которые доносятся сверху. Неуверенно ступает на первую ступеньку.

Ника уже поднималась по этой лестнице, и не раз, но впервые от страха трясутся руки. Голоса усиливаются, она различает чистую итальянскую речь, и уже когда поднимается к спальне, дверь рывком распахивается.

– Росина, прошу тебя, не относись к этому так легкомысленно!

Невысокого роста, похожий на сбитый пирожок мужчина хватает стройную женщину за плечи и чуть ли не силой оттаскивает от двери. Белая жилетка на животе натягивается, и верхняя пуговица с треском отлетает. Он охает. Росина вырывается из его рук и взмахивает зонтиком, будто шпагой.

– Ты почти год держишь меня взаперти, Игнацио! Я чувствую себя пленницей, а все потому, что ты вбил себе в голову, будто на мне висит проклятье. Я устала, хочу на волю, хочу поехать в Рим, в Париж! Ты обещал мне весь мир, но после рождения сына посадил на цепь!

Росина горестно всхлипывает. На ней изящное платье темно‑синего цвета с высокой талией, поверх короткая куртка, а черные локоны прячет шляпка с широкими полями. Несмотря на поздний вечер, женщина явно собирается на прогулку.

– Сердце мое, в следующем году обязательно поедем. Потерпи немного. – Игнацио прыгает вокруг жены, как шарик. – Я не хочу тебя потерять, любовь моя. – Он прижимается к ее руке в горячем поцелуе.

– Не потеряешь. Я иду гулять, можешь составить мне компанию или оставаться здесь, но я отказываюсь проводить очередной вечер взаперти. Трагедия столетней давности нас не касается. Как и проклятье ведьмы!

Росина отталкивает мужа и, демонстративно вскинув подбородок, выходит из спальни. Ника прижимается к стене, но, как и в первый раз, ее не видят. Итальянка пролетает мимо нее, и Ника даже улавливает запах цветочных духов.

– Росина! – в отчаянии восклицает Игнацио и поспешно натягивает зеленый сюртук. – Подожди, сердце мое, я иду с тобой. – Спотыкаясь, он бежит за женой.

Но она не замедляет шаг. Фыркает и на секунду останавливается на лестнице:

– Вот видишь, я вышла из спальни и до сих пор жива, – ядовито бросает она через плечо.

Делает еще шаг. Каблук туфельки цепляется за подол платья. Удивленный вскрик, и женщина валится вперед, беспомощно цепляясь за гладкие стены.

– Росина!

Истошный крик Игнацио звенит в ушах Ники, и она бросается к итальянке, пытается ее схватить, но руки проходят сквозь воздух, а через секунду в нее врывается мужчина, и легкие сжимаются. Дыхание замирает на краткие мгновения.

Игнацио бежит по лестнице быстрее, чем может, но не успевает. Его жена кубарем скатывается вниз по винтовой лестнице.

Ника остается одна. Боится сдвинуться с места и только слышит, как внизу разрастается горький плач.

– Росина, Росина, не молчи! Девочка моя, не молчи. Ответь, поругай меня, только не молчи.

Причитания мужчины разрывают сердце.

Ника медленно спускается, проходит мимо брошенного зонта, видит слетевшую туфельку и, наконец, застывает, широко распахнув глаза.

Игнацио прижимает к себе тело жены с неестественно повернутой головой. Тихие стоны вырываются из его груди, и он только шепчет: «Росина, Росина, Росина»…

Ника выныривает из фотографии, словно некто хватает ее за рубашку и вышвыривает, как непрошеного гостя, обратно в ванную комнату, окрашенную красным фонарем. Падает на холодную плитку, пытается встать, но руки не держат. Всхлип, стон, хрип – непонятный звук срывается с губ, а к горлу подкатывает тошнотворный ком.

Ника едва доползает на четвереньках до унитаза, чтобы очистить и без того пустой желудок. Несчастная, она сворачивается комочком на полу. Голова кружится, как после каруселей. В ушах бесконечный звон.

Что произошло? Как это возможно? Почему именно она?

Вопросы продолжают всплывать в голове, пока Ника лежит в полубессознательном состоянии, но ответов нет. Словно она ослепла и теперь пытается найти дом в чужой стране.

Звонок. До сознания не сразу доходит, что где‑то играет мобильный. Латинская мелодия кажется чужеродной, неприличной. Разум отказывается понимать, в каком он времени.

Ника опирается на руки и со стоном встает. Тело болит. Его пропустили через настоящую мясорубку. Холодная вода из‑под крана остужает разгоряченное лицо. Вздох облегчения. Ника задумчиво разглядывает бледное отражение с темными кругами под глазами. Сейчас даже косметика не поможет.

– Я только что побывала в прошлом, – громко произносит она, чтобы поверить. Звучит глупо. – Я схожу с ума, – этот вариант выглядит реальнее.

Мобильный замолк, но уже через секунду вновь взрывается.

Ника морщится. Она знает, кто названивает, и очень хочет отложить разговор, но не смеет. Плетется в спальню. Яркий солнечный свет бьет по глазам, и она часто моргает, щурится. Почти вслепую находит кровать и валится на нее в обнимку со смартфоном.

– Мам. – Поддерживать жизнерадостный тон не получается.

Тишина, но Ника слышит прерывистое дыхание матери. Она вздыхает.

– Мама, прости. Я обещала позвонить, но столько всего навалилось…

– Ты – дуреха, Ника! – вскрикивает женщина. – Если бы я не знала твою способность исчезать и появляться без объяснений, то давно бы спятила!

От шока Ника молчит. Мама кричит на нее? Впервые за двадцать семь лет она кричит? Невозможно.

– Маааам, тебе нельзя нервничать. – Ника включает маленькую девочку.

Она лежит с закрытыми глазами, плечом прижимает смартфон к уху, и правда кажется, что она дома.

– Когда ты уезжала в Италию, тебя это не беспокоило, – пыхтит женщина, – к тому же у меня болит спина, а не сердце.

Ника слышит, как мама хлопает дверцами шкафчиков и