Неладная сила - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Едва проклюнулся рассвет, Тёмушка оделась и выскользнула со двора. Вышла из ворот Погостища вслед за зевающими хозяйками, что гнали коров к Егорке в стадо. Висел густой туман, и Тёмушка легко растворилась в нем – никто не заметил, как она направилась через луг к лесу, словно канула в молочное море.
Будь Тёмушка обычной девушкой, не найти бы ей избушку незнакомого деда и за целый год. Много лет там никто не жил – с тех пор как умер старый Крушина. Один отец Касьян да Еленка помнили туда дорогу, но за годы прежние тропки заросли, поднялись новые рощи, одни части болота пересохли, другие размокли. Но Тёмушка, двенадцать лет прожившая в дочках у самого Лесного Хозяина, в любом лесу была так же дома, как в материнской избе. Стоило ей беззвучно попросить – и сам лес взялся указывать ей дорогу, пролагать невидимую для других тропинку. Тёмушка проходила – и заросли вновь смыкались за ее спиной. Никакая другая не смогла бы так ловко пробраться по стволам бурелома через почти непроходимое болото, никому другому кочки не подставляли бы головы для опоры.
И все же путь оказался долгим и нелегким. Было хорошо за полдень, когда уставшая Тёмушка, вся усыпанная лесным сором, выбралась на большую поляну. На другом конце ее виднелась избушка с просевшей крышей и разломанным крылечком. За все последние годы на поляне лишь дважды появлялся живой человек, она была густо усыпана палыми сучьями и даже стволами. Осторожно перешагивая через них, Тёмушка добралась до избушки, но лишь бросила на нее опасливый взгляд. Ей нужна была клеть позади – без крыши и с пустым проемом двери.
Внутри за проемом лежало бревно, обвязанное полугнилой веревкой, – остатки ловушки на волколака, в которую тот не попал, поскольку в клеть проник вовсе не через дверь. Посреди клети виднелось кострище: здесь жег огонь Воята Новгородец, ожидая оборотня, и вокруг этого костра они преследовали друг друга. И где-то здесь, в шаге от того места, где Тёмушка сейчас стояла, это преследование окончилось. Вместе с жизнью одного из них.
Перекрестившись, она боязливо огляделась.
И сильно вздрогнула. В пустой клети без крыши она оказалась не одна. Такое было чувство, хотя лежащий на земле череп нельзя считать за живое существо. Тёмушка замерла – первым порывом было отшатнуться, но она не решилась сдвинуться с места, опасаясь еще на что-то страшное наступить.
Еще раз перекрестившись, она собралась с духом и снова взглянула на череп. Он лежал у самой стены клети, вокруг него виднелось несколько крупных костей. Череп… Никак Тёмушка не могла вообразить, что это – останки ее родного отца, Касьяна, сумежского священника у Святого Власия. Скорее череп напоминал волчий, но для волка у него был слишком высокий лоб и человеческие глазницы. Кучу костей прикрывала насыпавшаяся за год хвоя с ближайших сосен и мелкие ветки, а снизу уже лезла трава и папоротник, милосердно скрывая от глаз прочие останки.
Но каким же образом она должна освободить Касьянов дух? Тёмушка прошлась взглядом по стене клети вверх. В бревнах торчала рогатина: длинный копейный наконечник с перекрестьем не заржавел, даже ясеневое толстое древко выглядело почти новым. Выше сидела короткая и толстая стрела для самострела.
Тёмушка еще раз содрогнулась, невольно вообразив, как страшно дергалось получеловеческое-полузвериное тело, когда его пригвоздили к стене этими двумя орудиями. За прошедшее время тело распалось, кости осыпались наземь, острия теперь торчали в стене сами по себе.
Но они продолжали удерживать на месте дух. Дух полузверя до сих пор корчился здесь, не способный ни жить в белом свете, ни уйти на темный.
Подумав об этом, Тёмушка не могла ждать более ни мгновения. Встав как можно дальше от черепа, она обеими руками ухватилась за ясеневое древко и попыталась вырвать рогатину из стены. Железное острие, направленное мощной рукой Вояты Новгородца, засело прочно и девичьим рукам не поддавалось. Тёмушка налегла, мельком вспомнила обещание девы Евталии помочь – и вдруг у нее так прибавилось сил, что наконечник вырвало из старого бревна, словно оно было не плотнее свежего хлеба. Тёмушку даже отбросило на пару шагов, и пришлось спешно ткнуть острием в землю для опоры.
Над избушкой пронесся порыв стылого ветра, затеребил Тёмушкин подол. Загудели вершины сосен, но тут же стихли.
Утвердившись на ногах, Тёмушка прислонила рогатину к стене и вернулась. Чтобы достать древко стрелы, пришлось подойти вплотную. Полузвериный череп теперь был у нее прямо под ногами. Тёмушка подвигала поршнями по земле, чтобы встать попрочнее, потянулась вверх, почти распластавшись по стене, и снова обеими руками взялась за древко.
«Дева Евталия, помогай!» – мысленно воззвала она и дернула.
Стрела вырвалась из стены, и Тёмушку снова отбросило собственным же усилием.
Послышалось, будто где-то далеко раздается женский смех – ликующий, торжествующий. Вверх прянул вой; Тёмушка услышала его не ушами, а каким-то внутренним чувством; бросив стрелу, спешно перекрестилась.
Но вой не стихал; он носился кругами над вершинами сосен, то приближаясь, то удаляясь. Тёмушка вслушивалась, опираясь о стену, и душу заполняло нехорошее чувство роковой ошибки. Непоправимой…
Вдруг ей, разгоряченной усилиями, стало зябко. Ветер не унимался, и Тёмушку все сильнее пробирала дрожь. Стало так страшно, словно земля могла раскрыться под ногами и утянуть в бездну. Придерживаясь за стену, она стала пробираться к дверному проему. Не нашла сил оглянуться на усмехающийся череп…
* * *
– А я по хозяйству закрутилась и не заметила, что девки нигде не видно, – огорченно закончила свой рассказ Еленка. – Корову доить и выгонять, кур кормить, то да се, да Ираида пришла, заболталась с ней… Мнилось, где-то тут девка. Да и откуда мне было знать, где ее искать? А как узнала – поздно было.
Выслушав ее, четверо мужчин какое-то время молчали.
– Но зачем ей было девку-то впутывать? – первым нарушил тишину Демка, забыв, что ему в этом собрании лучше бы голоса не подавать. – Сама, что ли, не могла?
– Да как же ей
