Развод. Дракон, мы (не) твои - Натали Эмбер
— Я предлагаю смотреть в будущее, а не в прошлое, — отвечаю, не отводя взгляд. — На кону стоит нечто большее, чем старые обиды. Весь мир под угрозой, — делаю паузу, позволяя ему прочувствовать вес моих слов. — Я прошу не за себя. Я прошу за наших детей. За мир, в котором они смогут вырасти, не зная страха. Мир, который вы помогли спасти сегодня. Не дайте ему снова скатиться во тьму.
Самая мощная магия часто кроется в правде, поданной под нужным соусом. Я показываю им не властного правителя, а отца. Отца, готового на всё ради сына. Это язык, который они понимают.
Элрондель смотрит на Конора. Смотрит долго. Кажется, он видит не просто ребёнка, а все те тысячи лет, что могут наступить после победы Тьмы. Пустые залы, мёртвые леса, высохший родник.
Он обводит взглядом своих советников, затем поворачивается ко мне.
— Тьма должна быть остановлена, — его голос впервые звучит не как звон хрусталя, а как гул далёкой лавины. — Не для драконов. Не для эльфов. Ради равновесия. Ради самого порядка вещей.
— Рад, что мы поняли друг друга, — коротко киваю королю.
Когда он произносит следующие слова, в зале замирают даже лучи света.
— Ледяной Шпиль пошлёт свои копья. Три тысячи копий. Пять сотен целителей. И… — его взгляд падает на Лаэрина, который стоит неподвижно, — Они будут сражаться под вашим командованием, Владыка Рейнольд. Но вы будете прислушиваться к советам Лаэрина. Лёд имеет свои законы ведения войны. Незнание их погубило не одну армию.
Облегчение, острое и пьянящее, волной прокатывается по мне, но я не позволяю ему отразиться на лице. Три с половиной тысячи эльфийских воинов. Это не просто помощь. Это игла, способная перевесить чашу весов в самой отчаянной битве. Их магия, их дисциплина, их умение сражаться в самой суровой местности…
— Народ Запада не забудет вашей милости, — благодарю короля, затем поворачиваюсь к Лаэрину, — Я прислушаюсь к ваш совет, командор. И прислушаюсь к нему.
Лаэрин отвечает мне кивком, холодным и точным, как удар клинка.
Переговоры закончены. Цель достигнута. Но по мере того как эльфийские военачальники начинают обсуждать детали, я чувствую на себе тяжёлый, неотрывный взгляд Короля.
Когда все формальности улажены и советники начинают расходиться, Элрондель жестом подзывает меня.
Мы отходим в сторону, к огромной, мерцающей ледяной стене, в которой вмурованы какие-то древние звёздные карты.
— Рейнольд, — произносит он тихо, так что только я могу слышать. Его ледяные глаза сверлят меня. — Ты получил то, за чем пришёл. Мои копья. Мою магию. Но запомни. — Его голос становится тише, но в нём появляется сталь. — Я вижу тебя насквозь. Вижу твои игры. Твою… «семью». — Он едва заметно выделяет слово. — Ты используешь всё ради великой цели. Лёд терпелив, дракон. Но он неумолим. И не прощает предательств.
Элрондель разворачивается и уходит. Я остаюсь стоять у звёздной карты, ощущая холод его предупреждения не на коже, а где-то глубоко внутри. Он знает слишком много, видит мои манипуляции. И всё же… соглашается. Потому что угроза реальна.
Я смотрю через зал на Мию. Она держит за руку Конора, который что-то оживлённо рассказывает, показывая на сияющий потолок. Её лицо уставшее, но спокойное. Она прекрасна.
— Всё улажено, — говорю я, подходя ближе. — Мы можем возвращаться. Домой.
— Домой? — удивляется Мия.
— Да, — подтверждаю я, глядя на Конора, — Мы возвращаемся во дворец.
Мне предстоит разговор с матерью. Леди Маргарет.
Предстоит объяснить ей, почему Конор — наследник Западных земель. Почему её протеже Беата лишится всего. И почему сама она, скорее всего, будет отправлена в пожизненное затворничество в отдалённом поместье за покушение на жизнь Мии и собственного внука.
Мысль об этом разговоре не приносит радости. Только холодную решимость. Потому что теперь у меня есть семья, которую нужно защищать. От Тьмы. От врагов. И даже от моей собственной крови. Ради них я готов на всё. Даже на то, чтобы стать в глазах матери настоящим чудовищем.
53
Мия
Ледяной Шпиль остаётся позади, словно призрачный сон, прекрасный и пугающий одновременно. Обратный путь на спине дракона кажется короче. Однако напряжение внутри меня не ослабевает, а лишь сжимается в тугой, болезненный клубок.
Слова Рейнольда, его властное «моя жена», звенят в ушах как приговор. Они смешиваются с мелодичным голосом эльфийского короля, с сиянием волшебной воды, с широко распахнутыми от восторга глазами Конора. Этот вихрь событий кружится в голове, не желая укладываться в понятную картину.
Рейнольд и Элрондель о чём-то говорили наедине. Я не слышала слов, но видела, как напряглись плечи Рейнольда, как его рука сжалась в кулак. Он мгновенно заморозил любое проявление чувств. Но я успела заметить острую волну его недовольства.
Эльф что-то сказал ему. Задел за живое, нарушил планы или поставил условия. Их разлад пугает меня куда больше, чем открытая угроза.
Вдали на фоне темнеющего неба, проступают очертания Западного дворца. Мощной, неприступной крепости из тёмного камня, с острыми зубцами башен и мрачными бойницами. Моё сердце сжимается от противоречивых чувств. Несколько лет назад я бежала отсюда, спасая свою жизнь и жизнь ещё нерожденного сына.
Но именно сюда мы вернулись. Потому что Рейнольд сказал «домой». И теперь, глядя на эти стены, я с ужасом понимаю: да, это теперь наш дом. Наша крепость и наша тюрьма. Единственное место, где, по его словам, мы можем быть в безопасности.
Правда ли это?
Горький комок подкатывает к горлу.
Я боюсь не за себя. Я готова вынести всё что угодно. Но Конор… Мы только что вырвали его из тьмы. Я не переживу, если здесь, в этих стенах, его снова что-то коснётся. Этот страх затмевает всё остальное — и обиду, и гнев, и смятение.
Рейнольд плавно приземляется на плиты внутреннего двора, складывает огромные крылья. Придворные, стража, слуги — все замирают в почтительных поклонах, но их взгляды, полные любопытства и страха, прикованы к нам. Я помогаю Конору спуститься на землю, крепко держа его за руку, пытаясь найти в его тёплых пальцах хоть какую-то опору.
В следующее мгновение Рейнольд уже стоит рядом с нами в человеческом облике. Его тёмные дорожные одежды в пыли, на лице усталость, но глаза горят привычной стальной решимостью.
Едва он делает шаг вперёд, как из толпы
