Эта лавка не продается, мой лорд! - Мария Эмет
Ясно. К тому времени брат успеет развалить порт, поместье и репутацию нашего дома.
Что ж… На всё воля Небес. Пора забыть о прошлом и начать жить настоящим.
Мне снова захотелось спать, и я решила не отказывать себе в удовольствие. Кот улегся рядышком и принялся успокаивающе мурчать. Так мы и провалялись до трех часов ночи.
Признаться честно, я была бы счастлива продолжить смотреть сны, но меня разбудило тревожное чувство.
И скрип половиц.
Я тихо сползла с кровати и прошествовала к двери. Вышла в коридор, но опоздала. Шуршунчик уже успел спуститься про лестнице. Я поспешила за ним, передвигаясь на цыпочках.
— А ну стой! — прошипела, заметив высокую тень у входной двери.
Человек вздрогнул, а я сбежала на первый этаж и замерла напротив… Джимми.
Парень выглядел ужасно. Он был бледен, глаза его опухли и покраснели от слез.
— Лилибет? — удивился юноша, пряча за спиной узелок.
Без лишних слов мне всё стало ясно.
— Куда намылился, горюшка ты моё?
57
Джимми вздрогнул и отвел взгляд.
— Я… Я ухожу, Лили.
Оу, правда?
— Я вижу, — хмыкнула, навалившись плечом на дверной косяк, тем самым преградив ему путь. — А братья?
— Я не принес им счастья. Им лучше остаться с тобой. Ты добрая и умная. У тебя получится устроить их жизнь.
— А ты, стало быть, вернешься в трущобы?
Парень сжал кулаки и поморщился. Упоминание столь ненавистных темных улиц принесло ему боль, однако он не отступил:
— Вернусь. И буду пытаться… вырваться из них. Работать буду. Может быть через несколько лет, когда я стану достойным человеком, я вернусь за братьями.
— До чего же у тебя все легко и просто, — протянула я, тяжело вздохнув.
— Да не могу я! — вскрикнул парень вдруг. — Не могу я тебе в глаза смотреть. Оставаться здесь не могу. Я…
Сделав шаг навстречу, обхватила лицо юноша ладонями и притянула к себе. Наши глаза оказались на одном уровне, а взгляды встретились. Я с нежностью смотрела в блестящие зеленые очи. В них стоял страх и смущение.
— Смотри-ка, ты до сих жив, хотя смотришь мне в глаза и стоишь посреди моей лавки. Ты соврал, негодник.
— Тебе смешно? А мне вот совсем нет. Я места себе найти не могу. Даже думал с обрыва сброситься.
Поджав губы, я щелкнула его по носу.
— Думать это не твоё, Джимми. По крайней мере сегодня. Если хочешь уйти — дверь вот, — я указала на дверь и все же отошла в сторону. — Но если тебе правда жаль, ты раскаиваешься и хочешь загладить свою вину, ты должен остаться и помочь мне.
— В чём?
— Во всем. В управление и развитие лавки, в воспитание детей. Черт возьми, Джимми! Ты хоть раз видел, как я огонь разжигаю?
О, на это действительно стоит посмотреть хоть раз. Я закутываю все части тела, закрываю лицо крышкой от кастрюли и наугад тыкаю длинной спичкой. Стоит ли говорить о том, как я готовлю на масле?
Думаю нет. Ведь я больше не готовлю на масле! Одного раза мне хватило, чтобы понять: кулинария — это не моё. Совсем.
— Ты что, желаешь мне и своим братьям голодной смерти?
Джимми улыбнулся. Вяло, едва заметно. Но все-таки улыбнулся!
— Так ты… не злишься на меня?
— Очень злюсь! Так, что задушила бы! — я протянула к нему растопыренные пальцы. — А потому тебе придется потрудиться, чтобы вернуть моё доверие. И если мне понравится, я в долгу не останусь.
И… Джимми снова начал плакать. Он приблизился ко мне в два широких шага и крепко-крепко обнял, уткнувшись носом в плечо.
Хлюп… Хнык-хнык. Хлюп. Какое-то невнятное бурчание. Хлюп. Протяжный вой. И среди всех этих звуков то и дело проскакивало одно единственное слово — прости.
— Ну тише ты, тише, — я погладила его по спине, а потом за ручку отвела в комнату.
Попыталась уложить в кровать и укрыть одеялком, но к Джимми вернулось самообладание. Он мягко выставил меня в коридор, но прежде клятвенно пообещал служить верой и правдой.
— Я не подведу тебя, Лилибет! Больше — никогда!
Так и началось моё утро.
Уснуть после ночных похождений я не смогла, а потому решила провести время с пользой. Спустилась в кабинет, дочитала книгу о ведьмах и приступила к новой. Когда стрелка часов показала семь, тихо вернулась в лавку, переоделась и отправилась к оптовому павильону.
Забрасывать торговлю я не планирую. И пусть долг мне простили, а денег для хорошей жизни хватит на год, а то и на два, сворачивать дела не стоит. Мало ли что?
Однако меня ждал неприятный сюрприз. Человек, с которым я договорилась о поставках, внезапно отказался сотрудничать со мной. На вопросы он отвечать не стал. Сослался на важные дела, закрыл свой отдел и убежал.
«Ладно, бывает», — подумала я. Деньги за прошлую партию я ему отдала, а за следующую нет. Договор у нас пусть и был, но нестрогий. Отказаться от сотрудничестве каждый из нас мог в любой момент. Так что ничего удивительного, так?
А вот ни разу не так! Все остальные оптовики с травами и зельями тоже не захотели продавать мне товар. Одни просто отказывались, кто-то откровенно врал и говорил, что весь товар выкуплен.
— Да в чем дело⁈ — не выдержала я, когда последняя надежда… То есть последний продавец зелий, отказал мне.
— Говорю ведь — не продам. Чего вы кричите?
— Почему? У меня есть деньги.
— Очень за вас рад. Но не продам. Я не… — он задумался, придумывая более приличную причину для отказала. В итоге не придумал и брякнул: — не работаю с женщинами. И вообще, отстаньте от меня. Иначе вызову охрану.
58
Единственное, что я могла сделать в этой ситуации — покинуть павильон.
Оказавшись на улице, задумчиво посмотрела на огромное здание торгового комплекса. В чем дело? Не понимаю. Все, абсолютно все отказались со мной не то что сотрудничать — говорить! Они словно боялись чего-то.
Меня?
Нет. Того, кто настроил их против меня.
Если моя догадка верна, то мой враг очень могущественный человек. Ограбление, письмо, бал, пожар и павильон… Кому под силу подстроить все это?
Впрочем, получить ответ на этот вопрос я не могу.
