Хозяйка заброшенной академии драконов - Касия Рин
Когда мы наконец остаемся одни в наших покоях в башне, напряжение дня медленно уходит, сменяясь новой, сладкой нервозностью. Я стою у камина, сжимая в пальцах складки своего платья, и вдруг чувствую его приближение. Само его присутствие становится плотнее, теплее.
Он подходит сзади, не касаясь меня, и смотрит на наше отражение в темном окне.
— Боязно? — его голос низкий, лишь для меня.
Я честно киваю, все еще не в силах повернуться. Отголоски старого предательства, давняя уверенность, что я не могу быть желанной, что мое тело недостойно любви шевелится где-то внутри, несмотря на данное себе обещание.
Он медленно поворачивает меня к себе. Его руки лежат на моих плечах, тяжелые и согревающие.
— Не надо бояться, — говорит он, и его слова звучат как мягкая просьба. — Мы никуда не торопимся. У нас впереди вечность. Сегодня просто давай будем вместе.
Он не заваливает меня страстными поцелуями. Он начинает с малого. Снимает с моих волос венец, аккуратно расплетает сложную прическу, погружая пальцы в волосы. Его прикосновения нежны и уважительны. Он как будто заново узнает меня, снимая слой за слоем дневное напряжение, стирая следы прошлых обид.
И постепенно лед внутри тает. Страх отступает перед нарастающей волной нового чувства полного доверия. Я доверяю ему. Не только свою жизнь или академию, а саму себя. Хрупкую, уязвимую, настоящую.
Когда его губы наконец касаются моих, это оказывается медленное, глубокое погружение в тепло. Я отвечаю ему, и в этот миг наша магическая связь оживает с новой силой, умножая каждое ощущение. Я чувствую не только свои эмоции, но и его сдержанное благоговение, щемящую нежность, железную выдержку, которую он с таким трудом удерживает, чтобы не спугнуть меня.
Мы не спешим. Каждое прикосновение, каждый вздох, каждый сброшенный предмет одежды это отдельное открытие. Он показывает мне, что близость это не покорение, а встреча. Воссоединение.
И когда наконец не остается никаких преград, физических и душевных, это кажется самым естественным завершением нашего долгого пути друг к другу.
Боль есть, но она мимолетна и тонет в волне странного, всепоглощающего чувства единства. Я не чувствую себя использованной или покоренной. Я чувствую, что мы наконец-то стали по-настоящему целым. Одним существом в двух телах.
Мы засыпаем, переплетясь, под тяжелым стеганым одеялом, и его дыхание на моей шее самая надежная защита в мире. Я засыпаю с мыслью, что наш брак начался не с пышной церемонии, а с этой тихой, доверительной ночи.
И это идеальное начало.
Глава 49
Год пролетел на одном дыхании, в вихре лекций, бесконечных совещаний, проверок домашних заданий и моих личных, тайных занятий с гримуаром. Его страницы понемногу открываются мне, но главная тайна все еще сокрыта. Щит академии, однако, растет. Он уже надежно укрывает всю долину, и я чувствую его каждой клеточкой своего тела. Он живой, пульсирующий, часть меня.
Сегодня день первого выпуска. Я стою на импровизированном возвышении в главном холле, который сейчас трещит по швам от наплыва людей. Родители, гордые и напуганные одновременно, знатные гости, все преподаватели.
И они, наши первые двадцать студентов. Они кажутся такими взрослыми и такими юными одновременно в своих парадных мантиях с гербом Миорана. И я невероятно благодарна им за выбор этой академии для финального учебного года.
Я вручаю каждому свиток, смотрю в их глаза, такие восторженные, решительные, полные надежды, и чувствую гордость, от которой сжимается всё внутри. Мы сделали это. Мы дали им не только знания, но и дом.
Кэрон стоит рядом, и в его обычно непроницаемом взгляде я читаю глубочайшее удовлетворение. Он ловит мой взгляд и чуть заметно кивает. Мы сделали это вместе.
После церемонии начинается праздник. Зал гудит от восторженных голосов, смеха, звона бокалов. Я принимаю поздравления, улыбаюсь, но внутри меня нарастает странная волна усталости. Не обычное истощение после долгого дня, а какая-то глубокая внутренняя усталость. В глазах немного темнеет, и я инстинктивно ищу опору, придерживаясь за спинку кресла.
Лиана, словно тень, тут же оказывается рядом.
— Леди Клайд, вам душно? Вам нужно присесть, вы побледнели, — ее голос звучит встревоженно.
— Все хорошо, Лиана, просто устала, — пытаюсь я успокоить ее, но голос звучит слабее, чем хотелось бы.
Это привлекает внимание Кэрона. Он мгновенно заканчивает разговор с маркизом и делает два решительных шага в мою сторону. Его взгляд становится пристальным, изучающим. Он не спрашивает, что случилось. Он просто берет мою руку в свою, и я чувствую, как тончайшая нить от его сознания скользит по нашей связи, не спрашивая разрешения, ища источник моей слабости.
И вдруг его пальцы сжимаются вокруг моих. Не больно, а скорее… порывисто. Я поднимаю на него глаза и вижу, как все его черты застывают в выражении абсолютного, немого изумления. Его глаза расширяются, в них мелькает странная надежда, а затем такая беззащитная, обнаженная нежность, что у меня перехватывает дыхание.
— Алисия… — его голос сейчас всего лишь хриплый шепот, но я слышу его сквозь весь гул зала.
Он не говорит больше ничего. Ему не нужно. Через нашу связь, яркую и пронзительную, как удар молнии, до меня доходит осознание. Я чувствую это сама. Не болезнь, не усталость. Новую жизнь. Крошечную, хрупкую, но невероятно яркую искру, которая вдруг разгорелась внутри меня, вплетаясь в сияние нашей с Кэроном связи, становясь ее неотъемлемой частью.
У меня перехватывает дыхание. Мир плывет перед глазами.
— Но, это невозможно, — вырывается у меня шепотом, и в моем голосе отражается чистый, немой ужас. Ужас женщины, которой много лет назад поставили крест, сказав «никогда». Боль старой, незаживающей раны, которая вдруг разверзлась с новой силой.
Но ведь это другой мир, другое тело. Кто сказал, что Алисия не могла иметь детей? Их не могла иметь Анита. Та, прошлая Анита, которой я уже давно не являлась.
— Здесь всё возможно, — он перебивает меня, и его голос тверд, как сталь, но в нем дрожит сдерживаемая буря эмоций. Его рука сжимает мою с новой силой, словно пытаясь передать мне свою уверенность. Он прижимает мою ладонь к своей груди, и я чувствую бешеный, восторженный ритм его сердца. — Ты носишь нашего ребенка, Алисия. Наше дитя. Наше будущее.
Слезы, которые я пыталась сдержать, хлынули ручьем. Это не слезы радости. Это слезы по той, старой Аните, которая так и не смогла познать этого счастья. По всем тем слезам, что она не выплакала
