Развод. Дракон, мы (не) твои - Натали Эмбер
Я закрываю глаза. Хочу верить. Но страх — липкий, холодный — не отпускает. В голове всплывают картины: Конор, маленький и испуганный, один в этой тьме.
— Вот вы где? — на пороге подсобки появляется Джек.
Его лицо непроницаемо, но в глазах читается беспокойство.
— Мия, в моём кабинете тебя ждёт гость, — предупреждает он.
Я моргаю, пытаясь собраться с мыслями.
— Кто?
— Вейнар, сыщик Рейнольда, — поясняет Джек, понижая голос.
Сердце замирает.
— Уже? Так быстро?
Катрина сжимает моё плечо.
— Мне пора вернуться к работе, — шепчет она. — Но я скоро приду тебя проведать.
Я киваю, не в силах ответить. Катрина уходит, а Джек провожает меня до кабинета. Его тяжёлые шаги гулко отдаются в ушах.
Кабинет Джека небольшой, но уютный. Вейнар стоит у окна, его серебристые волосы переливаются в свете ламп. Он оборачивается, и его зелёные глаза — холодные, как изумруды — изучают меня с эльфийской отстранённостью.
— Леди Стоун, — кивает он, — Мне было велено доставить вас во дворец, но теперь обстоятельства изменились.
— Что вам известно о планах Рейнольда? — спрашиваю я, пропуская все формальности. Голос звучит резче, чем я планировала. — Он заберёт у меня малыша?
Вейнар смотрит на меня долгим, непроницаемым взглядом. Его лицо холодное, как ледяная скульптура.
— Как и вы, леди Стоун, я жду дальнейших распоряжений господина.
Распоряжений.
В груди что-то сжимается. Как будто Конор — это просто вещь. Дело в списке поручений.
Отворачиваюсь к окну, чтобы эльф не увидел, как дрожит моя нижняя губа. За окном тёмная ночь. Где-то там, в этой тьме, мой сын. И дракон, который теперь знает правду.
— Они вернутся, — вдруг говорит Вейнар, и в его голосе впервые появляются нотки чего-то, похожего на понимание. — Господин Рейнольд не оставит своего сына.
Я закрываю глаза.
— Вопрос в том, — шепчу, — Оставит ли он его со мной?
39
Рейнольд
Что, если я действительно опоздал?
Нет. Не может этого быть!
Хохот тварей приводит меня в ярость. Они кружат словно вороны, выжидая момент, чтобы вцепиться снова.
— Ты думаешь, он примет тебя? — шипит одна из них, — После того, как ты бросил его мать?
Я рычу, выпуская пламя. Оно вырывается из пасти ослепительным вихрем, сжигая несколько тварей дотла. Остальные отступают, но их смех не стихает.
— Он даже не знает, кто ты! — кричит другая, сливаясь с тенями.
Сердце бешено колотится.
Кровь продолжает сочиться из раны, но я не чувствую боли — только ярость.
Я действительно бросил Мию. Не знал о сыне. Какой же я после этого отец?
На мгновение опускаю крылья. Боль от раны пронзает всё тело. Твари тут же окружают меня плотнее, их щупальца так и норовят схватить меня.
— Он будет одним из нас, — шепчет кто-то прямо в ухо. Холодное дыхание обжигает. — Он уже почти наш…
Никогда этому не бывать!
Собираю последние силы. Позволяю им подойти ещё ближе, обманывая своей усталостью. Они клюют на приманку — смыкают кольцо, уверенные в победе.
Ещё секунда...
И я выпускаю всё, что осталось.
Огненный вихрь вырывается из пасти, разрывая тьму на куски. Твари взвизгивают, пытаясь спастись, но слишком поздно — пламя поглощает их, оставляя лишь клубы чёрного дыма.
Те, что уцелели, отступают. Их голоса теперь звучат нервно, неуверенно. Я не должен был сомневаться. Из-за этого упустил драгоценное время.
Дым рассеивается, обнажая выжженную землю. Воздух пахнет гарью и чем-то горьким — магия тьмы ещё не до конца отступила. На освобождённой территории, среди высохшей травы замечаю маленькую детскую фигурку.
Конор.
Он лежит, свернувшись калачиком, и дрожит. Его маленькие руки, покрытые свежими царапинами и первыми чешуйками, крепко обхватывают колени. Лицо спрятано, но я вижу, как его худенькие плечики вздрагивают от каждого всхлипа.
Опускаюсь рядом, снова принимая человеческий облик. Боль от раны на плече резкая, жгучая, но я не обращаю внимания. Всё моё существо сосредоточено на этом дрожащем комочке.
— Конор... — произношу тихо, боясь испугать.
Он поднимает голову. Его глаза полны слёз. Они блестят, как два озера, переполненные страхом.
— Уходи, — шепчет он, съёживаясь, — Ты монстр…
Эти слова бьют сильнее любого клинка. Сердце разрывается на части. Когда я осторожно касаюсь его плеча, он вздрагивает и зажмуривается, будто ожидая удара.
— Нет, малыш, я не монстр, — мой голос звучит хрипло, но мягко, — Я твой отец.
Конор замирает, его глаза расширяются, а губы дрожат. Секунда и он бросается ко мне, обнимая за шею.
— Я знал, что ты вернёшься!
От этих слов внутри меня всё сжимается. Маленькие ручки цепляются за мою шею так крепко, будто боясь, что я снова исчезну. Дыхание сына горячее, прерывистое. Он всё ещё напуган, но в голосе столько надежды...
— Мама сказала, что так бывает и взрослые живут отдельно, — продолжает малыш, — Но я всё равно верил, что ты придёшь!
Глаза предательски жжёт. Я крепче прижимаю его к себе, чувствуя, как быстро бьётся его сердце.
Мия... Она могла сказать всё что угодно. Могла назвать меня предателем, могла сказать, что я погиб. Но она оставила для меня место в его сердце. Сохранила эту дверь приоткрытой, хотя имела полное право захлопнуть её навсегда.
— Я тоже верил, — выдыхаю я, вспоминая, как впервые увидел Конора.
Тогда я сомневался, но где-то в глубине души желал, чтобы он оказался моим сыном. Меня останавливало лишь то, что я не чувствовал в нём драконьей крови. Она проявила себя только сейчас, после первого оборота.
Конор отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо. Его глаза точь-в-точь как мои изучают каждую черту.
— Папа, ты что, плачешь? — он касается моей щеки, и только сейчас я понимаю, что она мокрая.
Я фыркаю, вытирая рукой скупую слезу.
— Нет, сынок, драконы не плачут. Это просто дождь.
Он хмурится, оглядывая звёздное небо, где нет ни единого облачка, но не спорит. Вместо этого прижимается ко мне снова, доверчиво, как может прижиматься только ребёнок к своему отцу.
А я держу его крепче, чем когда-либо держал что-либо в этой жизни, и клянусь себе, что больше никогда не отпущу.
Потому что драконы действительно не плачут. Но это не значит, что они не чувствуют.
Сейчас я готов заплатить любую цену, лишь бы никогда больше не
