Венец безбрачия - Полина Ром
- Как ты её делаешь?
- Обыкновенно! Ягоды намою, на сетке разложу, чтоб вода стекла. Затем в горшок кину, крышкой прикрою и возле краешка плиты ставлю. Оно и кипеть не будет, а просто полопается от жары и будет томиться. Езжли допустим днём поставила, так до самого вечера.
Я лично открыла крышку горшка, подозревая, что увижу там плесень. Но никакой плесени или порчи там не было, только сверху застыла небольшая пленочка подсохшей ягодной массы. Взяла чистую ложку и отогнув плотную плёнку попробовала на вкус густо-бордовый ягодный сок. Б-р-р-р! Такой жуткой кислоты испугается любая плесень! Так что в кувшин, куда тётка Гризелда процедила травяной отвар, я щедро добавила почти стакан густого сока.
***
К моему возвращению в комнату процесс охмурения барона Клингера развернули полномасштабно: Альда щебетала и щебетала, рассказывая о последнем бале.
- Ах, граф Воттенберг конечно старик, но он прекрасно танцует. А еще… - она кокетливо потупилась и немножко тише, задушевнее, добавила: - Граф мне сказал, что я самая красивая девушка на этом балу! Конечно, я думаю, что господин граф пошутил по доброте душевной, хотя он и говорил мне это не один раз… Но все же это, наверное, была шутка…
Альда явно ожидала от барона, что он кинется уверять её, что граф не шутил. Поэтому в комнате возникла несколько неудобная пауза...
Проходя мимо блондина я глянула на него и поймала чуть змеиную улыбку на губах. Налила в стакан ещё горячее питье, и поняла, что не смогу поднять темноволосого больного, всё-таки, хоть он и был ростом ниже блондина, сам по себе парень оказался вовсе не мелкий. На маленьком столике возле постели я обнаружила большую деревянную ложку и этой ложкой додумалась «накормить» пациента. Он неловко вытягивал губы трубочкой и чуть морщась от кислоты глотал тёплое варево.
А у второй кровати в это время медленно и со скрипом начал срабатывать сценарий Альды:
- Я не думаю, что господин граф пошутил, прекрасная хозяюшка. Господь действительно наделил вас выдающейся красотой и достоинствами. – сказано это было после большой паузы и с таким тоном, как будто барон Клингелн слегка сомневался в своих словах. Впрочем, сестру это не остановило: то ли она не чувствовала этих тонкостей в разговоре, то ли не понимала, как повернуть беседу в другую сторону.
- Ах, вы тоже мне льстите, господин барон! Но у нас есть очень красивая девушка – Марильда. Вот она ужасно расстроилась, что граф назвал меня первой красавицей, потому что думала…
Я изо всех сил постаралась отключиться от этой бессмысленной трескотни. Мои мысли в данный момент занимала та самая алыча. Я не зря в прошлой жизни столько лет проработала автором рубрики «Саквояж». Сейчас я пыталась мысленно понять, почему собранные летом ягоды, не упакованные герметично, не испортились за осень, зиму и весну.
В общем-то, наверно это даже и логично: при термообработке кислота не разрушается, только при заморозке она теряется наполовину. Значит, горшок с ягодами успел и простерилизоваться на плите и сохранить всю эту кислоту, которая и явилась консервантом. Но поскольку крышка была пригнана не плотно, часть влаги при хранении испарилась, образовав ту самую жёсткую плёнку поверх варенья. И вот уже эта плёнка герметично закупорила находящееся внизу месиво.
Последние дни до приезда гостей я все время обдумывала возможность переселиться из замка в город. Если я все же решусь на это, мне придётся вести своё собственное хозяйство и запасать продукты. К сожалению, в этом мире ещё не существует морозильных камер, консервирования и вакуумирования продуктов.
Значит, всем этим мне придётся заниматься лично. Пусть сперва мои мысли о переезде и были несколько абстрактными, но сейчас я понимала, что эти две пираньи - сестрица и мамаша - жить мне спокойно не дадут и рано или поздно конфликт из-за денег станет полноценным и серьёзным. Значит, мне предстоит самой заботится о сохранности продуктов.
Эта простая мысль как будто сдёрнула тёмную вуаль с моего мозга. Я не такая уже рукодельница-кудесница, но жизнь в маленьком городке кое чему научила. А если напрячь память, то количество полезных советов или же, как говорят мои современники – лайфхаков, просто зашкаливает. Если подумать, я помню не то, что десятки, а сотни всевозможных способов приготовления и сохранения продуктов, обновления и ремонта одежды, полировки мебели, шитья и вязания.
Безусловно, часть этих советов окажется абсолютно бесполезной: например, я точно не смогу заготавливать стерильные консервы на зиму, потому что здесь нет стандартных стеклянных банок с удобными крышками. Но я знаю пару десятков способов засолки огурцов в бочке. Я не смогу отремонтировать куртку и вшить в неё молнию именно потому, что молнии ещё не изобрели. Но я даже знаю способ изготовления пуговиц из крошечного спила ветки и кусочка ткани.
Я абсолютно точно не пропаду, имея титул баронетты и доходы с целого города!
Мысли об устройстве собственного угла, где не будет сестры и матушки и где не надо будет сдерживать себя от конфликтов нравилась мне всё больше. Мысль, что можно будет жить так, как я сама захочу, была столь соблазнительная, что я совсем забыла про своего больного...
В себя я пришла только тогда, когда почувствовала очень внимательный взгляд полу прикрытых глаз. Барон Тенгер с любопытством рассматривал меня и я, чуть раздражённая его бесцеремонностью, несколько резко спросила:
- Вы что-то хотели, барон? Может быть хотите ещё пить?
- Благодарю, но пить я не хочу.
- Тогда чего же вы хотите, раз рассматриваете меня?
- У вас очень выразительное лицо, госпожа Софи. Я хотел бы знать, о чем вы сейчас думаете.
Он был очень бледен и в уголках губ отчётливо проступала синева. Но все равно при этом он не выглядел жалким и слабым: было понятно, что это крепкий и здоровый молодой парень, который через несколько дней придёт в себя. А через пару-тройку недель уже забудет о том, сколько крови потерял. Он смягчил свою речь слабой улыбкой, но я все равно ответила ему с раздражением:
- Я думала о засолке огурцов на зиму, господин барон.
Его брови взметнулись вверх, но он, похоже, уловил моё раздражение и больше вопросов не задавал. Пациент лежал, периодически впадая в дрему, я думала о своём, Альда
