Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов
— Ипполит Львович, — голос Шуйского вернул его в настоящее. — Совет купцов требует экстренной встречи. Михаил Посадник лично интересуется ситуацией.
Крамской едва заметно напрягся. Посадник — первый среди равных в Совете купцов, контролирующего Бастион Великого Новгорода, человек с огромным весом, чьё мнение могло склонить чашу весов в любую сторону.
— Что именно его интересует?
— Инвесторы начинают задавать вопросы. Если Платонов действительно создаст альтернативную систему образования, если его ученики окажутся компетентнее наших выпускников, а главное, дешевле…
— Торговые дома начнут нанимать их вместо наших, — докончила Горская. — А мы потеряем финансирование.
В дверь постучали. Вошёл секретарь с бледным лицом:
— Ипполит Львович, только что поступило сообщение. Магистр Сазанов из Смоленской академии публично отказался от лицензии и заявил о переходе в Угрюм. За ним последовали ещё трое преподавателей из разных городов.
Крамской сделал глоток коньяка, не меняя выражения лица, хотя внутри всё оборвалось. Сазанов — светило в области прикладной артефакторики, его учебники использовались во всех академиях.
— И это только начало, — прошептал Шуйский. — Молодые преподаватели уже обсуждают в частных чатах условия Платонова. Двойная зарплата, свобода исследований…
— Ситуация требует решительных мер, — Крамской поставил бокал, его голос оставался твёрдым. — Свяжитесь с князьями. Нужна политическая поддержка. И с Гильдией Артефакторов — пусть следят, чтобы никто не продавал ему материалы. И… — он помедлил, — подготовьте кандидата для публичных дебатов. Кого-то с безупречной репутацией и ораторским даром. Пусть примет вызов Платонова и разобьёт его аргументы перед всем Содружеством.
— Кого вы имеете в виду? — спросил Шуйский.
Ипполит Львович пощёлкал пальцами, пытаясь вспомнить подходящую кандидатуру, и, наконец, выдал:
— Магистра Белинского из Ростовской академии. Блестящий теоретик, автор трудов по истории магического образования. И главное — из старинного рода, его слово имеет вес. Пусть покажет всем, что наша система проверена веками, а фантазии Платонова — опасная авантюра базарного шарлатана.
— А если он проиграет дебаты?
Архимагистр посмотрел на своих советников холодным взглядом:
— Он не проиграет. Мы подготовим его досконально. Каждый аргумент, каждую цифру. Этот выскочка не понимает, с кем связался. Мы контролируем магическое образование уже больше пяти веков. Какой-то мальчишка с чрезмерными амбициями нас не остановит.
Крамской дёрнул щекой и нехотя признал:
— Но будьте предельно осторожны. Этот человек опаснее, чем мы предполагали. Он не просто бросил вызов системе. Он дал надежду тысячам обездоленных.
Ипполит Львович подошёл к окну, глядя на огни Новгорода. Внешне — несгибаемый лидер, готовый к битве. Внутри — человек, впервые за долгие годы почувствовавший, как земля уходит из-под ног. Нет, ощутивший настоящий страх. Не перед Прохором, а перед тем, что тот пробудил — жаждой перемен в тысячах обездоленных магов по всему Содружеству. Потому что он понимал то, чего не осмеливался произнести вслух: надежда — самая опасная сила в мире.
И сейчас эта сила была направлена против них.
* * *
Я только закончил просматривать отклики в Пульсе, когда мой личный магофон зазвонил. Номер был незнакомый.
— Слушаю, — ответил я, ожидая чего угодно, от угроз до попыток подкупа.
— Маркграф Платонов? — молодой мужской голос на другом конце был спокойным, даже усталым. — Мне необходимо встретиться с вами лично. Как можно скорее.
— Кто говорит?
Последовала пауза, затем вздох:
— Галактион Борисович Старицкий. Член Академического совета, проректор Ростовской академии.
Глава 3
Член Академического совета? Я перевёл магофон в режим записи, на всякий случай.
— Слушаю вас, господин Старицкий. Чем обязан столь неожиданному звонку?
— Предлагаю встретиться сегодня вечером в Твери, — голос звучал утомлённо, без враждебности. — В гостинице «Тихая гавань», в восемь вечера. Это нейтральная территория, примерно на полпути между Великим Новгородом и Угрюмом.
— И какова тема нашей встречи? — я откинулся в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику.
— Конфликт между вами и Академическим советом, — Старицкий помедлил. — Поверьте, маркграф, вы захотите услышать то, что я намерен сказать. Это в ваших интересах.
Классическая приманка. Загадочные намёки, обещание важной информации, удобное место встречи. Всё это попахивало ловушкой, но… Любопытство — мой старый порок. К тому же, если Академический совет решил действовать дальше через переговоры, а не новые санкции, стоило выяснить их новую стратегию.
— Хорошо, — согласился я после паузы. — Восемь вечера, гостиница «Тихая гавань». Буду с охраной.
— Разумеется, — в голосе Старицкого мелькнула усталая ирония. — До встречи, маркграф.
Я отключил магофон и вызвал Коршунова.
— Ловушка? — спросил разведчик, когда я ввёл его в курс дела.
— Возможно. Но слишком очевидная для ловушки, — я встал и прошёлся по кабинету. — Академический совет не дураки. Если бы хотели меня устранить, действовали бы тоньше. Скорее всего, кто-то из них решил играть собственную партию. Или действительно есть информация, которой Старицкий хочет поделиться.
Мысли крутились вокруг возможных вариантов. Раскол в Академическом совете? Попытка шантажа? Предложение сделки за спиной остальных членов Академического совета? Или банальная провокация — записать компрометирующий разговор и использовать против меня?
В любом случае, мне нужна была страховка.
Я вышел из кабинета и направился к дому, где разместился Крылов. Бывший начальник Сыскного приказа как раз инструктировал троих новобранцев сыскного отдела, объясняя базовые принципы опроса свидетелей.
— Григорий Мартынович, — позвал я. — Мне нужны ваши незаурядные Таланты.
Крылов поднял бровь, отпустив учеников жестом.
— Слушаю, маркграф.
— Еду в Тверь на встречу с членом Академического совета. Некий Галактион Старицкий, проректор Ростовской академии, хочет побеседовать со мной. Мне нужен человек, способный определить, когда мне лгут.
Конечно, у меня есть Императорская воля, но она работает далеко не на всех — опытные маги и люди с сильной волей могут сопротивляться. К тому же, её применение слишком заметно. Если Старицкий почувствует ментальное воздействие, любые переговоры мгновенно закончатся скандалом. А мне нужна информация, а не очередной конфликт.
Крылов сразу понял суть просьбы. Его серые глаза прищурились:
— Полагаете, вас попытаются обмануть?
— Полагаю, что в разговоре с представителем организации, объявившей мне войну, лишняя осторожность не помешает. Ваш дар распознавания лжи может оказаться весьма кстати.
— Разумно, — кивнул Крылов. — Когда выезжаем?
— Через час. Возьмём Гаврилу, Евсея, Михаила и Ярослава для охраны. В Твери много чего может случиться.
Дорога заняла около четырёх часов. Город встретил нас сумеречными огнями и оживлёнными улицами. Тверь всегда была перекрёстком торговых путей — здесь сходились дороги из Новгорода, Москвы и северных княжеств. Каменные дома теснились вдоль мощёных улиц, над которыми возвышались шпили церквей
