Проклятый Лекарь. Том 3 - Виктор Молотов

Передо мной предстала не какая-то мистическая картина, а сложная инженерная схема. Моя внутренняя система.

Вот тускло-золотой, тёплый поток лекарской Живы — чужеродный, но необходимый источник топлива.

Вот ледяная, иссиня-чёрная, идеально структурированная сеть моей родной некромантской силы.

И всё это было переплетено, связано проклятьем, как артерии и вены в единой кровеносной системе. И от этого центра отходили два тонких, но прочных канала — к Костомару и Нюхлю.

Я начал работу.

Моя воля стала скальпелем. Я вошёл в каналы некромантской энергии, которые атрофировались за месяцы бездействия, забитые чужеродной Живой. Это было похоже на расчистку русла давно заброшенной, заиленной реки.

Каждый ментальный рывок, каждое движение, направленное на расширение и усиление этих каналов, отдавалось тупой, глубинной болью, как будто кто-то голыми руками разрывает старые спайки внутри тебя.

Но это было необходимо.

Я видел, как Сосуд стремительно пустел. Я сжигал своё топливо, чтобы отремонтировать двигатель. Зато с каждым болезненным рывком я чувствовал, как моя истинная, родная сила возвращается. Каналы становились шире, чище. Энергия по ним текла быстрее, свободнее.

Затем я переключился на связь с Костомаром. Энергия потекла по невидимой нити, и я почувствовал, как у него внутри формируется новая способность, новый узел силы.

Костяной щит — возможность по команде мгновенно сращивать и уплотнять свои рёбра, превращая грудную клетку в монолитный костяной барьер, способный остановить даже пулю крупного калибра.

Медленно. Энергозатратно. Чисто оборонительная техника.

Бесполезная в девяноста девяти случаях из ста. Я всегда предпочитал атаку, а не глухую оборону. Но пусть будет. Может, когда-нибудь пригодится, чтобы прикрыть отход.

Связь с Нюхлем дала куда более интересный результат. Его структура была более гибкой, более восприимчивой к магии тени. Я вложил в него импульс, и у него сформировался теневой прыжок. Короткая, почти мгновенная телепортация через ближайшую тень на расстояние до десяти метров.

Вот это другое дело. Идеальный инструмент для разведки, инфильтрации и быстрого отступления. Полезно.

Работа была закончена. Сосуд был почти пуст — тринадцать процентов. Но моя некромантская сущность, дремавшая под слоем чужеродной Живы, проснулась и была готова к охоте.

— Я ем грунт! Я ем грунт!

Физический мир вернулся с грубой, сотрясающей силой сошедшего с рельсов поезда. Две костлявые руки, сильные, как стальные зажимы, трясли меня за плечи. Связь с моим астральным телом оборвалась с болезненным психическим эхом.

Я открыл глаза, выныривая из глубин транса. Голова кружилась, во рту было сухо, как в пустыне. Тело, инструмент, который я оставил на автопилоте, протестовало против такого грубого возвращения.

— Сработало? — спросил я хрипло, садясь на диване.

Костомар энергично закивал, так сильно, что его череп, казалось, готов был слететь с шеи. Затем он указал длинным костлявым пальцем в сторону кухни.

Я уверенно встал на ноги. Тело было слабым, Сосуд практически пустым, но воля Архилича — это то, что не зависит от жалких процентов Живы.

По-другому и быть не могло.

Я направился на кухню.

Моя ловушка была не просто отблеском. Это был идеально настроенный маяк, усиленный рунами и напитанный моей собственной волей. Устоять было невозможно.

Я вошёл на кухню.

Серебряный круг на полу тускло светился холодным, мёртвым светом. Руны по его периметру медленно, едва заметно пульсировали, как слабое сердцебиение.

А в центре круга металось полупрозрачное существо.

Его форма постоянно менялась, как марево над раскалённым асфальтом. Оно бросалось из одной стороны круга в другую, раз за разом врезаясь в невидимый барьер из серебряной пыли, и отшатывалось назад с беззвучным воплем агонии, который я чувствовал на астральном плане.

Итак, незваный гость — призрак. Простое эхо. Дух, привязанный к этому месту какой-то прошлой травмой.

Но когда мои глаза адаптировались к тусклому свечению круга, я понял, что все было не так просто.

Призрак был одет в парадную форму офицера императорской гвардии — тёмно-зелёный мундир с золотым шитьём, тяжёлые эполеты, высокие, начищенные до блеска сапоги. На его груди тускло мерцали ордена, но все они были залиты тёмной, почти чёрной призрачной кровью, которая стекала вниз, не оставляя следов на полу.

Он истошно, беззвучно выл, его лицо, застывшее в маске ярости и отчаяния, искажалось. Он бился о невидимые стены ловушки, но серебряный купол был непреодолим и, что важнее, полностью глушил любые звуки для внешнего мира.

В своей призрачной руке офицер сжимал длинный, окровавленный кинжал, которым раз за разом, в бессильной ярости пытался пробить невидимый барьер.

Я присмотрелся к знакам различия на его эполетах. Капитан лейб-гвардии Преображенского полка. Элита из элит. Личная охрана императора.

— Интересно, — произнёс я вслух, мой голос в тишине кухни прозвучал неестественно громко. — Что же такого должно было случиться, чтобы капитан Преображенского полка умер с кинжалом в руке в обычной квартире на окраине Москвы?

Я сделал шаг ближе, изучая его как редкий медицинский случай.

Судя по характеру повреждений ауры и зацикленному поведению — убийство. Внезапное и жестокое. Но кинжал в его руке… значит, он успел нанести ответный удар. Или это было самоубийство после совершённого им преступления?

— Кого ты убил при жизни, капитан? — спросил я спокойно. — И, что гораздо важнее, кого или что ты ищешь после смерти?

Призрак резко перестал метаться. Он замер, его голова медленно повернулась в мою сторону. Он уставился на меня своими пустыми, чёрными глазницами, из которых, казалось, сочился холод самой могилы.

Он меня видел. И слышал. Это меняло всё. Это был не просто фантом. Это был разумный дух. И, судя по всему, очень, очень злой.

Глава 14

Я смотрел на призрака, изучая его, как врач изучает редкий и агрессивный патоген, пока он бился об стены купола.

Моё некро-зрение, усиленное после ночного транса, проникало сквозь его полупрозрачную оболочку, анализируя всю структуру.

Это была не просто остаточная эманация. А сложная энергетическая конструкция, сотканная из боли, ярости и вечного повторения одного и того же момента. Его аура была расколота, изорвана в клочья, и из этих разрывов сочились эмоциональные токсины, отравляя само пространство вокруг ловушки.

Так вот кто шумел по ночам.

Тяжёлый топот гвардейских сапог по паркету. Едва слышный звон несуществующих шпор. Скрип половиц под весом того, кто давно не имеет веса. Всё это был наш капитан.

Но призраки не появляются просто так.

Их существование противоречит фундаментальным законам мира, согласно которым душа после смерти должна отправляться дальше. Чтобы остаться, ей нужен якорь.

Обычно это место насильственной смерти или мощное, незавершённое дело. Но этот