Проклятый Лекарь. Том 8 - Виктор Молотов
Я принял вызов.
— Слушаю, — ответил я в трубку.
— Святослав Игоревич? — голос графа был напряжённым, деловым. Без обычных светских любезностей, без «как ваши дела», без «надеюсь, не отвлекаю».
— Да.
— Нам нужно встретиться. Немедленно. Лично. Без посредников.
Интересно. «Немедленно» — слово, которое аристократы используют редко. Они предпочитают «в удобное время» и «при первой возможности». «Немедленно» означает, что что-то горит.
— Что случилось? — уточнил я.
— Не по телефону.
Паранойя? Или обоснованная осторожность? С людьми уровня Ливенталя никогда не угадаешь. Их телефоны могут прослушивать десятки разных служб — имперская безопасность, конкурирующие кланы, иностранные разведки.
— Где вы сейчас? — спросил он.
Я назвал адрес — перекрёсток Тверской и Пушкинской.
— Оставайтесь на месте. Я пришлю машину. Двадцать минут.
— Граф, я…
— Это касается вашей просьбы, — перебил он. Голос стал жёстче, настойчивее. — Хранилище артефактов. Я… получил доступ. Но ситуация сложная. Объясню при встрече.
Хранилище артефактов.
Два слова, которые заставили моё сердце биться быстрее. Ну, не буквально — пульс оставался стабильным, шестьдесят восемь ударов в минуту. Но метафорически — определённо.
С тех пор как я попал в это тело, поиск способа снять или хотя бы модифицировать проклятие был моей главной целью. Второй после выживания, но не менее важной.
Сосуд Живы. Ежедневная необходимость спасать жизни. Постоянный баланс на грани смерти. Полтора процента в день — минимальный расход. Меньше — начинается деградация. Больше — перегрузка системы.
Это утомляло. Раздражало. Ограничивало.
Я хотел контроля. Хотел понимать механизм проклятия, чтобы использовать его, а не быть его рабом. А для этого нужны были инструменты. Артефакты, способные взаимодействовать с проклятиями.
Государственное хранилище — крупнейшая коллекция магических предметов в Империи. Если где-то и есть то, что мне нужно, то только там.
— Буду ждать, — сказал я и отключился.
Двадцать минут. Достаточно, чтобы собраться с мыслями.
Я отошёл от тротуара, встал у стены здания. Не прислонился — некромант никогда не прислоняется, это тоже признак слабости. Просто встал, скрестив руки на груди.
Вокруг кипела вечерняя Москва. Машины, люди, огни реклам. Запах выхлопных газов, смешанный с ароматом свежей выпечки из ближайшей булочной. Обычная жизнь обычного города.
И никто не подозревал, что через двадцать минут один из самых влиятельных людей страны приедет за мной лично. Что мы отправимся в место, о котором большинство граждан даже не слышали. Что я, возможно, найду там ключ к своему проклятию.
Двадцать минут прошли быстро.
К тротуару подъехал кортеж. Представительский «Фурус Сенат» — российский аналог «Роллс-Ройса», только с бронёй и системой защиты от магических атак. Чёрный, блестящий, внушительный. За ним следовал джип охраны с мигалками. Тонированные стёкла, дипломатические номера с особым кодом.
Серьёзный уровень. Очень серьёзный.
Задняя дверь «Фуруса» открылась.
— Садитесь, — голос графа донёсся изнутри. — Нам предстоит многое обсудить.
Глава 11
Салон автомобиля был роскошным даже по меркам аристократии. Кожа ручной выделки, отделка из карельской берёзы, приглушённый свет от встроенных светильников. Мини-бар, рабочий стол с документами, даже небольшой сейф в стене.
Граф Ливенталь сидел напротив, в кресле, развёрнутом лицом к пассажирам. Выглядел он уставшим. Морщины на лице стали глубже, чем я помнил. Под глазами тёмные круги, признак недосыпа. Пальцы нервно барабанили по подлокотнику.
Для человека, который контролирует треть финансовых потоков Империи, это было необычно. Ливенталь всегда славился невозмутимостью. Его называли «каменным графом» за способность сохранять спокойствие в любой ситуации.
Сейчас от камня осталось немного.
— Спасибо, что откликнулись так быстро, — сказал он, когда машина тронулась.
— Вы сказали, что дело срочное. Я привык доверять вашей оценке ситуаций.
Лесть? Отчасти. Но и правда. Ливенталь не из тех, кто преувеличивает. Если он говорит «срочно» — значит, действительно срочно.
Граф достал из кармана небольшой предмет — металлический диск размером с монету, покрытый мелкими рунами. Нажал на центр. Воздух в салоне слегка загудел, как от работающего трансформатора.
— Глушилка, — пояснил он. — Теперь нас не услышат. Даже если машина на прослушке.
— Вы думаете, что машина на прослушке?
— Я думаю, что любая машина может быть на прослушке. Особенно машина члена Тайного Совета. У меня слишком много врагов, чтобы быть беспечным.
— Паранойя?
— Осторожность, — он поправил. — В моём положении паранойя — не болезнь, а необходимость для выживания.
Машина набирала скорость, выезжая на проспект. Джип охраны следовал сзади, расчищая дорогу мигалками. Другие машины послушно расступались — никто не хочет связываться с кортежем с дипломатическими номерами.
— Куда мы едем? — спросил я, хотя уже догадывался.
— В Государственный архив артефактов. Вы же этого хотели?
— Хотел. Но вы говорили, что доступ ограничен. Что даже вашего влияния недостаточно.
— Был ограничен, — граф помолчал, глядя в окно. Мелькали огни фонарей, витрины магазинов, лица прохожих. — Я долго работал над этим. И в общем… После того, что вы сделали на нашем кладбище… Я связался с нужными людьми. Напомнил о долгах. Надавил где нужно. Пообещал то, что обычно не обещаю. Это справедливо, потому как вы бежите решать наши проблемы незамедлительно.
— И?
— Доступ получен. Временный, ограниченный, но получен.
— Официальный?
— Полуофициальный, — он повернулся ко мне. Взгляд был тяжёлым, испытующим. — Меня впустят как члена Тайного Совета, проводящего плановую инспекцию. Вы — мой консультант по магическим вопросам. Специалист по энергетической диагностике артефактов. Это достаточно размытая формулировка, чтобы не вызвать подозрений.
— Изящно.
— Практично. Но есть условия.
— Какие?
Граф наклонился вперёд. Голос стал тише, жёстче.
— Никому ни слова о том, где мы были и что видели. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Даже под пытками. Даже под действием сыворотки правды. Даже на смертном одре.
— Вы думаете, меня будут пытать?
— Я думаю, что информация о содержимом хранилища стоит дороже, чем жизнь любого из нас. Включая мою. Если станет известно, что я провёл туда постороннего…
Он не закончил фразу. Не нужно было.
— Понимаю, — кивнул я. — Молчание — золото.
— Молчание — жизнь. Ваша и моя. И, возможно, жизни наших близких.
Угроза? Или просто констатация факта? С Ливенталем никогда не поймёшь. Он умел говорить так, что каждое слово имело несколько значений.
Машина свернула на боковую улицу, затем ещё раз. Мы углублялись в старую Москву, район особняков и посольств. Здания здесь были старыми, девятнадцатого века, с лепниной и колоннами. Улицы — узкими, мощёнными брусчаткой.
— Ещё кое-что, — добавил граф. — В хранилище два уровня. Официальный — для показухи. Там водят делегации, показывают императору, устраивают экскурсии для высоких гостей.
— А второй?
— Неофициальный. Настоящий. Там хранится то, что… не принято показывать.
— Опасные артефакты?
— В том числе. Но не только. Там есть вещи, о
